– Я понимаю, что вы имеете в виду. Не были необходимы друг другу.

– Хм…

– Наверное, ужасно быть замужем за человеком, если при самой краткой разлуке с ним тебя не тошнит целый день так, что ты не выпускаешь из рук таз.

– По-моему, это не самое приятное занятие и не стоит им злоупотреблять, верно? Лично я, конечно, не знаю, но, если бы я кого-то любил, а меня бросили, тошнить меня бы не стало. Я бы решил, что все в жизни напрасно и бессмысленно, к чему тогда работать, думать. И все же надо идти вперед, что бы ни случилось.

– И вы поступили бы именно так? А я нет. Меня бы сперва стошнило, потом я бы очень разозлилась, переоделась в мужской костюм и записалась в Иностранный легион.

– И вас бы очень быстро разоблачили.

– Нет, никогда – я сильная и совсем плоская, на девушку я не похожа.

– И кто же такое говорит?

– Я говорю.

– Значит, вы чертовски глупы.

– Джон!

– Извините, давайте сменим тему. Прочтите мне письмо вашей матери.

Она прочла ему письмо, но приписку опустила.

– На вашем месте я бы не стал беспокоиться, Дженифер.

– Я и не беспокоюсь. Просто не понимаю, не могу понять. Этот жуткий тип…

– Видимо, она находит его очень привлекательным.

– Вы бы только его видели.

– Некоторые женщины влюбляются в самых чудных мужчин. С пятнами на лице, с гнилыми зубами и дурным запахом.

– Джон, перестаньте, это просто гадко.

– Но так оно и есть. Я думаю, во всех мужчинах есть что-то отталкивающее.

– Должна признаться, что, посмотрев на вас, с этим трудно не согласиться. Откуда эта пыль?

– Не пыль, а опилки.

Дженифер стряхнула их своими проворными руками.

– Джон, мы пойдем в воскресенье на старый корабль?

– Обязательно.

– Там просто здорово, верно?

– Хм…

– Джон, как вы думаете, Джанет Кумбе была счастлива с Томасом?

– Не знаю. По-моему, она была слишком занята Джозефом, чтобы любить кого-нибудь еще.

– А Джозеф, наверное, ни одну из своих жен по-настоящему не любил – он думал только о ней и переживал за сына.

– А ваш отец Кристофер так много думал о вас, что совсем забыл о жене.

– Разве это не ужасно, Джон? Все эти люди любили друг друга, но что-то мешало им до конца понять любимое существо и сделать свою любовь совершенной. Они либо уходили, либо умирали, либо ссорились, либо теряли друг друга. Что-то бьшо с ними неладно. Так или иначе, но они все время были одиноки. Я и в себе ощущаю нечто похожее, мне всегда будет не хватать папы.

– Вы действительно так думаете?

– Да… впрочем, не знаю.

– Вы ведь счастливы в Плине, верно?

– О! Безумно. Я больше никогда из него не уеду.

– Так в чем же дело?

– Не могу объяснить. Какая-то неуверенность в будущем, сомнения, смутный страх.

– Чего же вы боитесь?

– Боюсь страха, какая-то нелепость, правда? Ночью я иногда просыпаюсь с таким чувством, будто передо мной ничего нет – ничего – совсем ничего – пустота и туман. Весь день я смеюсь, делая вид, что ничего не происходит, а на самом деле жажду одного – чувства защищенности.

– Дженифер, вы должны дать мне одно обещание.

– Какое?

– Обещайте, что всегда будете рассказывать мне о подобных вещах. Всему виной то, что в детстве вы были очень одиноки и многого не понимали. А сейчас у вас такое чувство, что вы никогда не повзрослеете, но это не так. Вы повзрослеете. Дженифер, вам нечего бояться, ведь вы больше не одиноки.