Седьмого июня, когда Павел Петрович Бахметьев разговаривал с председателем коммуны, войска омского Совдепа, теснимые со всех сторон чехами, анненковцами, офицерами-членами подпольных организаций, были вынуждены оставить город, после чего там провозгласили власть Временного сибирского правительства. А десятого июня, когда Бахметьев встречался с зыряновскими коммунистами, казачьи отряды из усть-каменогорской станицы и ближайших к городу казачьих посёлков, которых поддержали офицеры из подпольной организации 'Щит и престол' штурмом взяли крепость, разоружили отряд красной гвардии и арестовали членов уездного Совдепа. Руководитель мятежников войсковой старшина Виноградский объявил себя военным комиссаром Временного сибирского правительства, по городу Усть- Каменогорску и уезду. Тут же сообщили о свержении советской власти в почтово-телеграфные пункты уезда, и передали приказ всем должностным лицам государственных и общественных учреждений, существовавших до большевиков, вернуться к исполнению своих обязанностей. Данное распоряжение имело актуальность только для равнинной части уезда. В горных казачьих станицах и посёлках у власти как были, так и оставались станичные атаманы и выборная казачья администрация - станичный сбор, станичный суд. Во многих церквах уезда после переворота звонили колокола, служились благодарственные молебны.

   В середине июня, когда наступил короткий перерыв в полевых работах - кончилась посевная, а сенокос ещё не начинался - в Усть-Бухтарме, в станичном правлении состоялось первое после свержения большевиков совещание членов станичного Сбора и атаманов посёлков, относящихся к станице. Станичный Сбор своего рода казачий парламент, он состоял из выборных стариков, избираемых по одному от каждых десяти дворов. Впрочем, по возрасту 'старик' мог быть и не таким уж старым, главное условие, быть самостоятельным хозяином, старше 25 лет и отслужить обязательную срочную службу. До войны станичный Сбор избирался сроком на один год, но после выборов в пятнадцатом году его состав фактически не менялся. Члены Сбора закрытой баллотировкой избирали на три года и атамана. После того как впервые в 1907 году избрали Тихона Никитича Фокина, его неизменно избирали и в 1910, и в 1913, и в 1916 и сейчас его срок должен был истечь в следующем 1919 году. До октября 1917 года Сбор в основном решал вопросы межевания юртовой земли, постройки и ремонта станичных общественных зданий, назначения молодых казаков на первоочередную службу. Исполнительная власть сосредотачивалась в руках атамана. Ему в помощь избирали писаря, из числа грамотных с хорошим почерком казаков, желательно прослуживших срочную при штабах на писарских должностях. Для контроля за расходованием общественных станичных сумм и проведения хозяйственных и коммерческих дел, из числа членов Сбора избирались два доверенных старика. Ну, а жалобы и семейные дела решал выборный станичный суд.

   На этот Сбор старики пришли как на праздник, в форме с погонами. При появлении атамана все встали. Тихон Никитич, тоже в погонах и при шашке прошел за свой стол и поприветствовал членов Сбора:

   - Здравствуйте господа старики!

   - Здравия желаем, господин атаман! - дружно грянуло в ответ.

   Сбор был собран, во-первых для объявления о смене официальной власти на территории всего Сибирского казачьего войска... Во-вторых, чтобы обсудить, спущенный из Омска и завизированный в Усть- Каменогорске во вновь начавшем функционировать управлении третьего отдела, приказ о начале проведения мобилизации молодых казаков рождения 1895 года, 96 и 97 годов для прохождения действительной военной службы в составе армии Временного сибирского правительства. После более чем полугодичной относительной анархии возвращались все старые порядки и условия службы казаков в армии: призыв всех достигших 21- летнего возраста на четыре года. Местом сбора для казаков третьего отдела на этот раз назначили Семипалатинск. Являться призывники должны были как и до революции со своим конём, шашкой, седлом... Вроде бы всё как обычно, дело привычное, казачье. Но вот как выполнить это привычное дело сейчас, летом 1918 года, когда не только рабочие и крестьяне стали уже не те, что до октября 17-го, но и казаки уже не совсем те. Кроме вопроса о призыве стоял и ещё один, который надо было обязательно решить. Это избрание единого депутата от станицы на созываемый в июле 4-й войсковой казачий круг Сибирского казачьего войска, ну и ещё несколько более мелких, но тоже весьма важных организационных вопросов, типа повышения боеспособности станичных и поселковых самоохранных сотен для борьбы со все усиливающимся в горах бандитизмом. И ещё один неофициальный вопрос 'висел' в воздухе: что делать в новых условиях с коммуной и коммунарами.

   Окна атаманского кабинета плотно зашторены, у дверей и возле правления караул при шашках и винтовках. Члены Сбора безвылазно сидят третий час, рассевшись по старшинству вдоль стен кабинета, длинной прямоугольной комнаты. Во главе за столом восседает Тихон Никитич, рядом писарь, ведущий протокол. Атаман говорит вполголоса, спокойно, а вот остальные члены Сбора иногда срываются, нервно повышают голос. Особенно воинственно настроен атаман Черемшанского посёлка Архипов, относительно молодой сорокалетний казак:

   - Мы должны исполнить в точности все предписания и заставить призывников всех трёх нарядов явится на призывной пункт, если будут уклоняющиеся, заставить силой. А с лошадьми или без них, это не основной вопрос. Сейчас многие обеднели, так что ж с того, не выполнять нашу святую обязанность, чем жили наши отцы, деды и прадеды!?

   - Да подожди ты... Что это за власть такая объявилась в Омске временная. Были уже одни временные, довели Россию до полного разора. А в этих временных, я слышал, опять всякой твари по паре, эсеры, кадеты, ещё чёрти кто. Их что ли распоряжения выполнять будем?- возражал атаман Александровского посёлка Злобин, приземистый, кряжистый, пятидесятилетний...

   Все казачьи поселки год назад, как раз при Временном правительстве, когда был 'разгул' демократии, вдруг ни с того ни с сего получили статус самостоятельных станиц. Но если для Дона или Кубани, где посёлки и хутора большие, многолюдные, эта самостоятельность была оправдана, то для других казачьих войск, где посёлки, как правило, небольшие и никак не могли самостоятельно решать все вопросы жизнедеятельности, это выглядело просто глупостью. Потому Березовский, Александровский, Вороний и Черемшанский посёлки по-прежнему неофициально признавали старшинство Усть-Бухтармы и ее атамана. Из этого ряда выпадали, ранее также относящиеся к Усть-Бухтарме, посёлоки Феклистовский, Ермаковский и Северный. Но это только потому, что находился очень далеко от головной станицы, и гораздо ближе к Усть- Каменогорску. Вот и сейчас 'северяне', 'ермаковцы' и 'феклистовцы' даже не прислали на Сбор, ни своих атаманов, ни каких других представителей, видимо, предпочитая все вопросы теперь решать напрямую с управлением отдела. Тем не менее, голос и остальных поселковых атаманов стал звучать на таких вот совещаниях куда более 'громче' и независимее, чем раньше, когда все эти мелкие атаманы лишь согласно кивали головами. Более того, тот же Архипов пытался задавать тон. Вот и сейчас он зло оборвал Злобина:

   - Ты там в своём александровском ущелье как сурок сидишь и не видишь ничего вокруг, не знаешь, что на свете творится. Кто тебе сказал, что мы будем выполнять распоряжение этого Временного правительства? Приказ о призыве спущен штабом Сибирского казачьего войска. Пойми, дурья голова. Мы и предки наши всегда эти приказы выполняли, и будем выполнять...

   Тихон Никитич слушал атаманов, своих станичных стариков, но сам в основном помалкивал, давая возможность высказаться другим, пытаясь уловить 'общественное мнение', ибо сам весьма и весьма колебался.

   - Вот сейчас погоним наших молодых в Семипалатинск, оттуда их ещё куда-нибудь загонят в тот же Омск и дальше, с большевиками воевать куда-нибудь на Урал. А потом это временное правительство прикажет и второочередников мобилизовать, потом и до третьей очереди дойдёт. И с чем мы здесь-то останемся? А если новосёлы взбунтуются, или рабочие в Зыряновске, или киргизня из-за Иртыша нагрянет,- Злобин как будто оправдывал свою фамилию, он с такой ненавистью смотрел на Архипова, словно тот его смертный враг. - Вона, в феврале в Верном семиреки также вот попёрли воевать против большевиков. Так что, рабочих, красногвардейцев нагнали, окружили их и разоружили. А киргизня в это время по станицам прошлась, казачек на их же перинах распинали, за 16-й год мстили. А казаки чуть не все в это время в