некоторые из них были украшены засахаренной вишней. На других столах – кофейные чашки, пепельницы, чья-то книжка, журнал «Вуаси».
Все готовились к ужину. Опускались сумерки. Франсуа всегда интересовало, чем занимаются постояльцы гостиниц между шестью и восемью вечера. Принимают душ. Моют голову. Сушат волосы. Намазываются кремом после загара. Ну хорошо, а потом? Что они делают в течение двух часов? Занимаются сексом? Испражняются? Мастурбируют? Уминают «Твикс» или «Марс» из холодильника? Потягивают горячительное из миниатюрных бутылочек? Смотрят порнографические фильмы? Или, может быть, мультфильмы?
Франсуа поселили в бунгало, череда которых находилась на возвышенности, в стороне от отеля. Он вышел на балкон, задернув за собой москитную сетку, и уселся на пыльный пластмассовый стул. Потом он долго смотрел на океан. Долго, до тех пор пока солнце не скрылось за горизонтом.
Париж превратился в точку. Очень далекую. Пейзаж был изумительно красив. Это освещение. И эта бесконечность. Франсуа захотелось любви. Ему захотелось быть любимым. Он вернулся. Ему было так одиноко. В этой комнате. На этом острове. В этой духоте. Поплакать – вот чего ему не хватало. Выплакаться на груди у женщины. Которая называла бы его «деточка»… Он вдруг почувствовал, что страшно устал. От всего. От жизни. От секса. Устал бороться. Лгать. Пытаться спасти свою шкуру. Париж был точкой. Очень далекой. Все время начинать жизнь заново. С нуля. Он так больше не мог. Франсуа нежно обхватил себя руками. Он прикоснулся губами к руке, лежавшей на плече, и безмолвно заплакал.
Мод ничего не понимала. С тех пор как Франсуа обнаружили на острове Сен- Бартельми, Массой ничего не предпринимал. Все выходные она безуспешно пыталась поймать его по мобильному телефону. Чего он дожидался? Она больше не могла терпеть.
Все собрались в кабинете Массона. Все сплотились против нее. Даже Майкл. Она одна. Против всех. Ее обуревала ярость. Она уселась, скрестив руки на груди. Это означало:
– Ответ – нет! – заявил Массон не терпящим возражений тоном.
– Но почему?
Ему вдруг представились груди Мод. Пытаясь отогнать от себя этот образ, он резко переменил позу.
– Потому что полицейские там привыкли точить лясы с местными жителями и выписывать штрафы, а не выслеживать преступников! Вот почему!
– И что же?
– Что? – вскипел Массон. – А то, что я не намерен дарить этим типам такое удовольствие, как арест вашего мужа!
–
Массон провоцировал ее.
– Что такое? Профессиональное тщеславие?
– Если хотите…
– Но Франсуа опять ускользнет!
Ей была невыносима мысль, что они снова потеряют его след.
– У него нет никаких причин скрываться!
– Что вы можете об этом знать?
– Важно действовать быстро. Быстро и скрытно.
– Почему?
– Потому что на этом острове все знают друг друга.
– Но вы-то, чего вы ждете?
– Разрешения! – взорвался Массон.
Внезапно его пронзило желание, наэлектризовав низ живота и вызвав прилив краски к лицу.
– Я жду, когда мне дадут разрешение на операцию.
– И сколько времени нам придется ждать?
–
– Сколько времени?
– Сутки. Максимум двое!
Внезапно Массон встал. Ему надоело. С него хватит. Пререкаться с девицей, которая так волнует его! Он вышел из кабинета и резко захлопнул за собой дверь.
– Не тебе отдавать приказы Массону! Ты вела себя… как ребенок, – ворчал Майкл, когда они покидали здание судебной полиции.
– А ты ведешь себя как типичный американец! – парировала Мод. – Покорный и законопослушный.
– Ты меня достала!
– Я знаю. Я всех достала!
Они дошли пешком до станции «Сен-Мишель». Накануне было решено, что они посетят Версаль.
– Ты едешь? – спросил он, видя, что она не идет за ним.
– Извини, но мне необходимо побыть одной.
– Прекрасно! – ответил Майкл уязвленным тоном. – Но не вздумай жаловаться…
– Вот именно…
Глава 4
