забыть о твоем существовании, если, конечно, ты не сделаешь такой глупости и сам не напомнишь о себе мне или моим родным.

— Да хто тоби казав таку дурницу, шо наша братва сдибна на таке погане дило? — Казалось, бандит даже обиделся.

— Слушай, Мореный, не серди меня! — Савелий вновь надавил на горло, на этот раз сильнее.

— Слухай, братан, — захрипел тот. — Бля, гадом буду, нехай все життя у параши мени спаты, як тоби брешу!

— Допустим, я тебе верю, а другие хохлы?

— А я шо, за другых повинен говно хаваты?

— Нет, ты скажи, они могут похитить ребенка?

— Мабуть их приперли до стинки, але все одно, не верится мне! Грабуваты — да, на бабки кинуты — свято дило, убиты — також можем, але шобы детину выкрасти… Так у мени ж самого детина расте! — выдвинул он последний аргумент.

И Савелию показалось, что Мореный говорит правду.

— Звони по своей братве и пробей: кто выкрал моего ребенка? — У Савелия не было к нему никакой жалости: бандит он и в Африке бандит.

— Я согласный, тильки видпусты мени горло, шобы нормально балакать.

— Надеюсь, глупить не станешь?

—Я шо, идиот? — с обидой в голосе проговорил Мореный, — Шо я, серьезных людей не бачу? У мени ще пожиты охота не пройшла!

— Вот и договорились! — Савелий снял с его горла ногу и даже протянул ему руку, помогая подняться.

Мореный как-то странно взглянул на руку, потом на Савелия, удивленно помотал головой, но согласился на помощь, и встал, опершись на руку Савелия.

— Це ж надо, вроде и по морде я схлопотав, а злости на тебэ не маю, — заметил он. — Це усе тому, шо я тебэ розумию: бо як шо яка скотына моего Мыкытку викрала, то я б тоди с него ремни поризал!! — Он разразился было трехэтажным матом, но тут же, взглянув на Розочку, осекся. — Звиняйты, мадам, совсим забув про вас! — он взял свой мобилъник и стал набирать номер.

— Витаю! То Мореный!.. Та ни, нэ получив ще!.. Погодь, слухай сюда, Серый! То не ты случаем перейшов на кидне-пинг?.. Та ни, не свихнувся, але знать треба!.. Та вирю, вирю! А твий ридный брат?.. Та я ж всерьез пытаю!.. Уверен?.. Ну, добре, позвоню, колы товар прийде… — Он отключил связь. — Але ци не бралы твою дитину…

— Ты им веришь?

— Вони мени блызки и брехати николы не бу-дуть… — Он снова набрал номер и долго, но терпеливо ждал ответа. — Любить нервы мотать: николы вид разу не видповидае! — Мореный снова чуть было не матюгнулся, но вовремя сдержался, и в этот момент абонент отозвался. — Жора, тут Мореный!.. Ну!.. Колы?.. Ни, мне то не интересуе!.. Да… Ну… А шо… Може прийду… Слухай, ты, случаем, не чув за кражу дитя четыре дни тому?.. Дуже треба!.. Мой знаемый… Точно ни?.. Як шо, дай знать… Добре, бувай!.. — Мореный отключил связь и огорченно покачал головой. — Я ж казав тоби: не наша то робота…

— Ладно… — Савелий понял, что больше здесь они ничего не добьются. — Не держи на нас зла…

— Та ты шо! — Мореный взмахнул рукой. — Бувають и не таке непонятки! Слухай, а шо з ними робиты? — кивнул он на своих телохранителей.

— Через полчаса мой сам встанет без посторонней помощи,. — заверила Розочка.

— А моего окати водой, и будет как новенький!

— Слухай, хлопче, ну и жинка у тебе! — восхищенно сказал Мореный Савелию.

— Таку жинку иматы, и не потребни телохранители!

— Эт-то точно! — подмигнул Савелий Розочке. — Ладно, не поминай лихом! Они направились к выходу.

— А мой «Макаров»? — бросил вдогонку Мореный.

— Он там же, где и был! — Савелий улыбнулся, и друзья вышли.

Мореный сунул руку за спину и вытащил из-за пояса пистолет. Передернул затвор и с удивлением обнаружил, что обоймы нет. Хотел уже броситься за странным парнем, чтобы спросить, где обойма, но тут же нащупал ее в кармане халата. Доставая ее, он был уверен, что она без патронов, но понял, что ошибся.

— Мне б такых хлопцив и таку бабу, я б таких дил натворыв у Нью-Йорке, шо чортям бы тошно було …

А наши герои вышли из дома, стараясь держаться настороже, но, видно, Мореный действительно не лукавил, говоря, что не держит на них зла. Они спокойно миновали охранников у ворот и сели в машину.

— Что делать будем дальше? — спросил Константин.

— Да, к сожалению, пусто-пусто, — с огорчением заметил Воронов.

— Как говорят наши друзья-генералы: отрицательный результат — тоже результат, — задумчиво произнес Савелий, вынимая из кармана мобиль-ник. — Может, у спецов Майкла есть новости?..

Но те их ничем не порадовали.

— Что ж, предлагаю пообедать, а потом навестить масонскую резиденцию, — сказал Говорков.

— Думаешь, они? — нахмурился Воронов.

— Есть такое подозрение. Ну все, едем домой, — решительно произнес Савелий.

На пороге дома их встретила горничная, немка Амалия.

— Извините, хозяин, вам письмо! — сказала она, протягивая поднос, на котором лежал конверт.

— Кто принес? — спросил Савелий, предположив, что это послание от Майкла.

— Посыльный!

— Хорошо, спасибо!

На конверте было напечатано латинским шрифтом:

«Савелию Кузьмину Говоркову. Лично».

— Странно… — удивленно проговорил Савелий.

Послание явно не от Майкла. Может, от Позина? Но он не знает его адреса, к тому же для него он Мануйлов.

— Открывай, братишка, не тяни кота за хвост! — взмолился Воронов. — Савелий уже начал надрывать конверт, как услышал какой-то шум и в гостиную вбежала Амалия. Впервые за все время работы в доме Розочки ее лицо сияло от счастья и радостного возбуждения. Путая английские, немецкие и русские слова, она пыталась что-то сказать:

— Герр… фрау Роза… там, за фенстер… ком зи… битте… спасибо… пожалуста… — наконец поняла, что не справится со словами, и поэтому махнула рукой в сторону окна, выкрикнув громко: — Савьюшка!!!

Никто ничего не понял, но все повернулись к окну, на которое показывала горничная. И, едва взглянув в него, стремглав бросились к выходу: по дорожке, ведущей к дому, медленно двигалась нянечка Полли, держа на руках брыкающегося Савушку, узнавшего дом, где живут его мама и папа!

Казалось, что Розочка от счастья готова лишиться чувств. Подхватив ребенка на руки, она уткнулась в его головку лицом и, шепча нежные слова, с трудом сдерживала слезы.

— Милый мой, родной мой сыночек! Как же я соскучилась по тебе! Кровинушка ты моя ненаглядная!

— Мама… мама… — заливаясь радостным смехом, лопотал Савушка, крепко обнимая Розочку ручонками.

— Савушка! — позвал Савелий. Ребенок повернулся на ласковый голос, увидел отца и воскликнул, захлебываясь от счастья:

— Папа! Папа! — Он потянулся к нему, но, когда Савелий уже готов был взять сына на руки, Савушка обхватил шею мамы одной рукой, а вторую протянул к отцу, сжимая и разжимая пальчики, как будто призывая его подойти ближе.

Савелий обнял своих самых дорогих людей, и глаза его наполнились слезами счастья.

— Ну, совсем разнюнились, — ревниво заметил Воронов. — Может, дадите племянника обнять?

— В очередь! — заявил Савелий. — Дай родителям насладиться сыном: четыре дня не общались…