— Дональда, тетку Розочки с мужем…

— Зинаида Александровна и Матвей Смир-нофф! — торжественно провозгласил генерал. — Это правда, что он потомок тех самых водочных Смирновых?

— Говорят, да… Конечно, хотелось бы и Воронова с Ланой пригласить, и Богомолова с женой, и Костика Рокотова, но… — Савелий развел руками. — Как говорится, не ближний свет!

— Ближний, не ближний, а крестный есть крестный! — как бы про себя тихо проговорил Майкл.

— О чем ты? — не понял Савелий.

— Это я так… о своем… — многозначительно ответил он, потом не выдержал и признался: — Я телеграмму дал Богомолову: пригласил от тебя на свадьбу!

— И ты тоже? — спросил Савелий, и они хором рассмеялись.

— Попробует теперь твой генерал отказаться!

— И попробует, если новый шеф не отпустит! — встал на защиту Богомолова Савелий, потом со вздохом добавил: — Ничего, Савка подрастет немного, и мы свадьбу повторим в Москве!

— Очень разумная мысль! — то ли съерничал, то ли одобрил американский генерал, во всяком случае тон его был такой, что Савелий подозрительно уставился на него, но Майкл, словно не замечая его реакции, спокойно спросил: — А где праздновать решили?

— Я еще не советовался с Розочкой, но мне кажется, она захочет отмечать в семейной обстановке!

— То есть дома? Правильно! — обрадовался Майкл. — У меня есть на примете фирма по обслуживанию свадебных церемоний, подыскивал ее для сына, но теперь сосватаю их для вас! Кстати, передай Розочке, что эта фирма сотрудничает с одним из лучших кутюрье Америки и завтра он к ней приедет, чтобы обсудить ее свадебное платье: это мой подарок на свадьбу!..

Случилось так, что тетка Розочки, Зинаида Александровна, очень хотела показать племяннице платье, в котором она собиралась к ней на свадьбу, но немножко прихворнула, и Розочка с Савелием поехали проведать ее. Зинаида Александровна встретила их в домашнем платье, зато супруг ее был при полном параде — он явно куда-то собирался.

История происхождения Матвея Петровича Смир-нофф, известного нью-йоркского адвоката, убежденного монархиста, ярого православного христианина и верного патриота России, была запутана донельзя. Дедом его по материнской линии был Николай Петрович Смирнов, один из сыновей Петра Арсентьевича Смирнова, знаменитого русского «водочного короля».

Николай Петрович был богат, красив и к службе весьма усерден. Но имел при этом репутацию записного гуляки и мота: утверждали, что одной своей возлюбленной он подарил ночной горшок из чистого золота.

Нетрудно понять, почему им без памяти увлеклась семнадцатилетняя балерина Мариинского театра Ниночка Горюнова, подруга знаменитой Матильды Кше-синской. Мечтая о балете с детства, Ниночка сбежала из кубанской казацкой станицы, поскольку ее отец, казацкий есаул Матвей Горюнов, человек глубоко религиозный, считал театр, и особенно балет, — занятием сугубо греховным.

Увлечение беспутного богача очаровательной балериной длилось месяца три, и в результате сего романа на свет появился не очень желанный ребенок, которого назвали Петей. Сочетаться браком родители вовсе не собирались, но свою фамилию Николай Петрович сыну все-таки дал.

Во время знаменитых дягилевских русских сезонов в Париже Ниночка без памяти влюбилась во французского офицера из обеспеченной дворянской семьи, вышла за него замуж и оставила сцену. Она планировала со временем забрать к себе сына, который воспитывался в семье деда в станице. Но грянувшая революция перемешала все судьбы, словно колоду карт, раскидав людей по всему свету…

Дядья маленького Петеньки по матери, сыновья Горюнова, героически сражались и погибли в рядах Белой армии, супруга его скончалась во время разразившейся на юге России эпидемии тифа, а сам Матвей с маленьким внуком благополучно перебрался сначала в Турцию, потом в Югославию, а потом и в Америку.

Не умея делать ничего, кроме как держаться в седле и махать шашкой, здоровый физически дед Матвей пошел работать на завод Форда простым грузчиком, но постепенно приобрел специальность и стал мастером в цехе сборки.

До конца своих дней — а умер он почти в девяносто лет — дед Матвей регулярно посещал православный храм, соблюдал посты, оставаясь до мозга костей русским человеком.

Быть может, в знак протеста против крутого и волевого деда, Петр Смирнофф, напротив, постарался как можно быстрее забыть свою родину и максимально американизироваться. Тем не менее он не посмел перечить деду, который женил внука в восемнадцать лет на русской девушке из «хорошей», то есть дворянской, семьи. Неизвестно, как бы сложилась его жизнь с нежной и хрупкой Анастасией, если бы она не была слаба здоровьем и не скончалась во время родов. Сына назвали в честь прадеда Матвеем.

Молодой вдовец Петр Николаевич, предпочитавший, чтобы его называли Питером, сыном особенно не интересовался — ему надо было устраивать свою жизнь… И он вскоре женился на единственной наследнице крупного ранчо в штате Аризона, куда и уехал, без особого сожаления оставив сына на руках прадеда Матвея.

Прадед души не чаял в маленьком Матвее. Потерпев неудачу с внуком, он сумел-таки привить правнуку свои монархистские убеждения, ортодоксальное православие и невыразимую, романтическую любовь к далекой и неизвестной родине под названием Россия. Как зачарованный, слушал мальчик пространные рассказы прадеда о жизни в Москве и Петербурге, где тому приходилось служить, о коронации последнего государя и его трагической гибели от рук большевиков-евреев. Сберегая каждый грош, он выучил правнука на адвоката.

Каких-то полтора десятка лет не дожил Матвей Горюнов до перестройки, когда можно было бы поехать на родину и там умереть, но Матвей Смирнофф немедленно воспользовался первой же возможностью посетить Россию и буквально в нее влюбился. Особенно нравился ему провинциальный волжский город Мышкин, из окрестностей которого пошел смирновский род, побывал он и в донской станице, откуда происходили Горюновы. Он хотел подружиться с кем-нибудь из многочисленных потомков Петра Арсентьевича, проживавших в Москве и Петербурге, но они его за родственника не признавали, ибо у Николая Петровича Смирнова законных детей не было.

Одно время Матвей Петрович всерьез подумывал о том, чтобы купить в Мышкине дом, но Зинаида Александровна его убедила не спешить — а вдруг опять придут к власти те, от кого пришлось бежать его прадеду — Матвею Горюнову и ему подобным. Матвей на какое-то время согласился с женой, но после торжественного захоронения останков царской семьи и канонизации последнего русского императора в качестве святого мученика вновь возродились былые мечты…

Был в жизни Матвея Петровича Смирнофф еще один неудачный и непродолжительный брак, о котором он совсем не любил вспоминать…

Когда скончался прадед, Матвей, молодой, но уже вполне преуспевающий адвокат остался совсем один: И может быть, исключительно от тоски, а может, гены деда Николая Петровича сыграли роковую роль, но… но Матвей без памяти влюбился в очаровательную танцовщицу из мюзик-холла по имени Аманда, совершенно безнадежную дуру. И, как следовало ожидать, их союз распался через полгода.

Аманда не могла жить без экзотических туалетов, драгоценных камней и постоянных гулянок. И очень скоро она начала каждый день либо пить, либо нюхать кокаин. Но с этими пороками еще как-то можно было бороться. Гораздо хуже было другое — она наотрез отказывалась принимать православную веру и постоянно издевалась над регулярными посещениями мужем храма. Естественно, она никогда его туда не сопровождала.

А вот этого Матвей вынести уже никак не мог. Выводило его из себя и другое: в самом начале их отношений она называла его «мой русский медведь», что еще куда ни шло, но потом она вбила себе в голову, что Матвей напоминает ей какой-то портрет английского короля Ричарда Третьего, и стала обращаться к нему не иначе, как Риччи. Это настолько его раздражало, что послужило последней каплей для окончательного разрыва.

Как-то в пылу доверительности Матвей проговорился об этом Зинаиде Александровне, о чем не раз впоследствии жалел. Новая супруга в минуты раздражения мстительно обращалась к нему, называя его ненавистным именем Риччи…