— Огонь, и дым, и большие-большие облака, и снег сразу весь стал грязным. И это было очень громко. Но далеко-далеко от нас.

— Итак, тебе действительно все понравилось. — Кейн улыбнулся почти нежно.

Такого Кейна Эмма еще не знала. Он немножко постоял с ними, потом попрощался со всеми и уехал.

Эмма принялась помогать Фрэн в саду, находя своеобразное утешение в болтовне Дейви, который относил сорняки в тачку или играл с собаками.

— Кейн удивительный человек, — сказала Фрэн. — Он финансировал поездку почти всего класса — восемь детей. Услышав, что у нас трудности с деньгами, пошел в главный офис и заплатил за ребят, чтобы они смогли отправиться в путешествие.

— Очень мило с его стороны, — заметила Эмма как можно более будничным тоном.

— Он добрый человек! Жесткий — он не помогает тем, кто не готов помочь самому себе, — но очень великодушный.

А почему бы ему не быть таким, сурово подумала Эмма, при его-то богатстве!

— И без фанфар, — добавила Фрэн. — Обычно он не любит, когда говорят о его добрых делах, поэтому никто точно не знает, сколько хорошего он делает.

По тону ее голоса и быстрому взгляду на велосипед Дейви Эмма заключила, что Кейн помог садовнице не только с этой поездкой.

— Мне кажется, он чувствует себя обязанным тому месту, где родился и рос, — высказала мысль Эмма.

Фрэн пожала плечами.

— На самом деле он родился в элитном роддоме в Сиднее. Но отец Кейна оформил на себя опекунство над ребенком, и после этого Кейн видел свою мать только по праздникам. А когда пошел учиться в интернат, то вообще через праздник.

— Правда? — Эмма была в ужасе. — Я думала, что в те времена только матерям можно было брать опеку над детьми.

— Между его родителями была отчаянная борьба, и в конце концов их дело разрешилось в суде.

— Но почему же именно так?..

— Не знаю, — призналась Фрэн после минутного колебания. — Но это разбило сердце его матери.

Эмма презирала сплетни; она старалась не доверять им. И тем не менее она сказала:

— Удивительно, как миссис Тэлбот смогла вернуться сюда.

— Она здесь надолго не задерживается, гостит всего несколько месяцев время от времени. Но когда десять лет назад мистер Тэлбот умер, она пулей примчалась сюда. Она уговорила Кейна построить новый дом — ведь он, его отец и Диана жили в доме управляющего после того, как сгорел их собственный.

Лицо Фрэн смягчилось, когда она бросила взгляд на сына, с удовольствием играющего с собаками.

— Родителям Кейна, возможно, вообще не нужно было бы вступать в брак — мистер Тэлбот был намного старше. Она была красивой, веселой, разговорчивой и обаятельной девушкой, а он был… ну, я бы сказала — угрюмым человеком!

Эмма повернулась, чтобы взглянуть на розово-белое великолепие цветущих магнолий по обеим сторонам дороги. Столько красоты, а закончилось все такой обычной трагедией! Стоя позади нее, Фрэн продолжала рассказывать:

— У сестры Кейна жизнь тоже трудно сложилась. Я думаю, мистер Тэлбот любил своих детей, но он был человеком старой закваски. Он не бил их и не был с ними слишком строг, но у него были свои особые требования к жизни, и ему не нравилось, если они жили не так, как ему бы хотелось.

Эмма осторожно проронила:

— Похоже, у них было трудное детство.

— По моим понятиям, да. Я знаю, Диана любила учиться в интернате, а Кейн ненавидел. Отсылать его прочь было равносильно тому, что посадить льва в клетку. Он всегда был спокойным ребенком, но, пока жил вдалеке, действительно научился скрывать свои чувства.

Итак, в том, что он научился скрывать свои чувства, виновато его детство! Вне всякого сомнения, мать чрезмерно баловала его, когда он проводил с нею каникулы, а потом он возвращался к суровому и равнодушному отцу.

— Старина Тэлбот, — сказала Фрэн, прищурившись и оглядев куст, — не умел обращаться с детьми. Он был очень старомоден — когда Диана окончила школу, он думал, что девочка должна будет вернуться домой и вести у него хозяйство. Не мудрено, что она выскочила замуж за первого подвернувшегося ей красивого мужчину. Это была, конечно, катастрофа! Обычно так всегда и бывает, когда практически ребенок выходит замуж за своего ровесника. Затем она встретила другого мужчину, но он порвал с ней. Да, так это все и было! — Садовые ножницы резко щелкнули. — Очевидно, это была долгая история — он обещал, что женится на ней, когда разведется с женой, но вскоре его жена умерла, и он почему-то бросил Диану.

Эмма открыла было рот, потом закрыла, чувствуя себя совершенно больной.

— Диана так и живет одна, хотя, конечно, могла бы и найти кого-нибудь в Лондоне, — продолжала Фрэн. — Миссис Тэлбот тоже больше не выходила замуж.

Но не из-за недостатка соискателей, подумала Эмма, борясь с одним очень упорным одуванчиком. Она бросила лопатку на землю и обошла вокруг его толстого корня, полная решимости просто так не сдаваться.

— Интересно, почему? — спросила она.

Пожав плечами, Фрэн сказала:

— Наверное, потому, что любит свободу. Дейви, перестань играть с собаками и опорожни тачку!

Дейви выбрался из-под собак, подошел к ним, застенчиво улыбнувшись Эмме своей милой улыбкой, и проговорил:

— Рори тоже нравится Лаки.

— О да, я знаю его! — Фрэн кивнула. — Время от времени он приезжает сюда на каникулы, когда его родители спихивают его и его хорошенькую сестричку на Тэлботов. — Она с любовью посмотрела на сына, который улыбнулся ей, ухватился за тачку и покатил ее в сторону компостной ямы за домом.

Фрэн спросила:

— Есть ли какие-нибудь новости от миссис Ферт?

— Да, — Эмма нахмурилась. — Она немного волнуется за дочь. Видно, дела обстоят не так хорошо, как хотелось бы.

— Это плохо! Значит, она хочет задержаться в Канаде.

— Про это она ничего не сказала. — Эмма не хотела вместе с Фрэн строить догадки по поводу возможных планов миссис Ферт, зная, какие слухи она разносит по округе, поэтому направила разговор в другое русло.

В эту ночь, когда собаки уже крепко спали перед камином, Эмма выключила свет и сидела, наблюдая за жутковатым танцем огня, наконец позволив себе вернуться к тому поцелую. Сейчас эмоции были не на ее стороне. Кейн хотел ее — и презирал самого себя за это!

— А ты сама-то разве была на высоте? — произнесла она вслух, вздрогнув от злобы, прозвучавшей в собственном голосе. — Ты знала, что у него есть Дженнифер, и не пыталась остановить его. Ты покорилась ему, не вспомнив о ней ни на секунду!

Лаки поднялся, подошел к девушке и, положив голову ей на руку, уставился на нее темными встревоженными глазами.

— Да, ты знаешь, что я чувствую себя несчастной, — тихо проговорила Эмма, поглаживая его за черными ушами. — Может, этот поцелуй был его причудой, потому что я была рядом, а он — мужчина? Но для него это ничего не значило, а для меня — слишком многое, и он понял это.

Слишком многое. Это был ее первый настоящий опыт соприкосновения со страстью.

И с кем! С братом Дианы! С почти женатым человеком! Вне всякого сомнения, старые зловредные