Кто потом заплачет всласть Над листом бумаги, Где еще имеют власть Точки и зигзаги? Это птичье колдовство — Вскрикнет и сорвется. Эта клинопись его — Музыкой зовется. * * * Стеклянные вазы — странно! — Из Вышнего Волочка, Похоже, вышли из ванны Прокисшего молока. Какие нужны рассказы, Когда по всему шоссе Стоят расписные вазы Во всей прописной красе? Спросите с меня построже — Люблю, была не была, Российское бездорожье, Изделия из стекла. Особенно если это Какой-нибудь пустячок, Как полный вышнего света Стеклянный тот Волочек. * * * Счастливая сладкая басня, Которую в детстве прочла. Прощай, Вавилонская башня, С которой я век прожила! Все самые лучшие годы Промчались, как ни назови. Хотелось французской свободы, Хотелось английской любви. Мужчина родится в рубашке, А женщина с пальцем во рту. Прощай, Вавилонская башня! Прощаю тебе высоту. Печальная пресная пена Обломки твои приняла. Та школьница пламенно пела О том, чего знать не могла. Возьму свое милое банджо И тихо сыграю на нем. Прощай, Вавилонская башня! Нам было неплохо вдвоем. Ну что же, что лучшие годы? Они и твои, и мои. Но Англия ищет свободы, А Франция просит любви. * * * Не уезжай ты, мой голубчик!
Романс Припевы у эпох остались те же. Один другого может утешать… Утешь меня, и я тебя утешу. И хватит — «уезжать — не уезжать». Все временно, все зыбко, все песочно, И ничего не стоит оплошать. Утешь меня, хоть это будет точно. И хватит: уезжать — не уезжать. Круги прошли, компании распались. А песенки звучат одни и те ж. Все съехали, а мы-то ведь остались. Утешь меня, пожалуйста, утешь. Обнимемся, прекрасны и безгрешны. Один другого станет утешать. Утешимся, хоть мы и безутешны.
