или два после встреч Бергграва с Галифаксом английский посол в Ватикане сэр д'Арси Осборн получил инструкции передать папе заверения об отсутствии намерений не использовать внутренний кризис в Германии в связи с переворотом в целях достижения военного преимущества, о чем так просила оппозиция. Независимо от того, надеялся ли изначально Лондон, что привезенный Берггравом в Берлин документ просочится в конце концов к оппозиции, тот факт, что столь внушительная фигура, как заместитель министра иностранных дел Германии, был среди тех, чьи планы по заключению мира предусматривали свержение Гитлера, не мог не повлиять на принятие в Лондоне столь важного решения, какое было передано через Осборна германской оппозиции. Таким образом, миссия Бергграва, хотя точно и нельзя сказать в какой степени, судя по всему, внесла некоторый вклад в то, что ватиканские контакты на самом пике своего развития дали благоприятный результат.

Оглядываясь назад, в октябрь 1939 года, те немногие участники оппозиции, которые пережили войну, часто говорили об этом периоде как о длинном, нескончаемом кошмаре. На заднем плане все время маячила угроза планируемого Гитлером наступления на Западе. Если бы он его начал, это означало бы, что последний путь к политическому отступлению был бы окончательно перекрыт. Каждый сохранившийся документ того времени, каждое свидетельство погибших, успевших передать его через нацистских тюремщиков или своих друзей, свидетельствуют о том, что практически общим в то время было мнение – столкновение на Западе должно быть предотвращено всеми имеющимися средствами и возможностями.

Уже в самом начале месяца наиболее активно настроенные участники Сопротивления развили бурную деятельность. Это касалось и политического сектора, где контакты между различными оппозиционными группами быстро превращались в фактически единый фронт, объединявший людей различных политических взглядов – от правых до умеренно левых. Молодые дипломаты, группировавшиеся вокруг Вайцзеккера, полностью разделяли мнение своего руководителя и наставника относительно необходимости свержения нацистского режима. В военных кругах особенно активно действовала группа Остера. Выдвинутым на передний план в ОКХ был представитель групп Остера– Вайцзеккера Гроскурт, который возглавлял отдел по особым поручениям. И группа Остера, и Гроскурт могли, в свою очередь, полагаться на постоянную и искреннюю поддержку со стороны заместителя Гальдера, главного квартирмейстера, генерал–лейтенанта фон Штюльпнагеля, а также полковника, позднее генерал–квартирмейстера Эдуарда Вагнера. Военных, разделявших взгляды оппозиции, можно было встретить в армейских группировках, развернутых на западном направлении, или среди их командного состава. Важное значение имело и то, что практически все участники оппозиции единодушно признавали ее военным лидером генерала Бека и выражали ему полную преданность и высочайшее уважение. Некоторые с меньшим единодушием признавались, что гражданским лидером оппозиции является Герделер.

Если не считать довольно ограниченного числа ресурсов по линии абвера в таких областях, как связь, командировки и использование иностранной валюты, у сложившегося конгломерата из различных оппозиционных групп совершенно не было сил и средств для осуществления военного переворота. Им оставалось использовать все свое влияние для оказания воздействия на двух измученных людей – Браухича и Гальдера, а также на некоторых командующих силами, развернутыми на Западе. Все обсуждения и действия, предпринимаемые в тот период, были направлены в конечном итоге на то, чтобы побудить наконец этих людей к действию. Все призывы к этому разбивались о стену аргументов, которой Браухич и Гальдер пытались отгородиться от подобных призывов. Донаньи однажды сгруппировал все их отговорки в четыре главных аргумента:

1. До тех пор, пока диктатору сопутствует успех, немецкий народ, оболваненный пропагандой, не поддержит выступление против режима; это будет означать, что попытка переворота приведет к гражданской войне, которая разразится в ходе уже идущего военного конфликта.

2. Противник использует предоставившуюся возможность для того, чтобы навязать Германии невыносимо тяжелые условия мира.

3. Независимо от того, увенчается попытка переворота успехом или нет, она даст основания к возрождению легенды об «ударе ножом в спину», согласно которой все участники переворота будут заклеймены как предатели, которые украли у Германии победу.

4. Преградой для участия рядовых военных в заговоре является присяга, которую они принесли лично Гитлеру; поэтому необходимо, чтобы приказы исходили от «законного» командования, поскольку только такие приказы солдаты смогут выполнять с уверенностью и без чувства внутреннего сомнения.

Именно на эти аргументы Донаньи и его друзья всегда натыкались, как на стену; они пытались сделать все, чтобы пробиться сквозь нее, но им, увы, слишком часто приходилось отступать с отчаянием и подавленностью. Они надеялись раскрыть всем глаза на сущность гитлеровского режима, используя материалы о его преступной деятельности, собранные Донаньи, которых уже накопилось огромное количество, и оно постоянно росло; для этих же целей оппозиция использовала документы и материалы, собранные Гроскуртом в ОКХ и Кордтом в МИДе. Предполагалось осуществить массовое воздействие на общественное мнение при помощи этих документов; специально отобранные из них должны были быть опубликованы в ходе переворота. Как уже отмечалось, Донаньи принес с собой из министерства юстиции досье о зверствах нацистов, озаглавленное «Хроника»; этот материал ему регулярно и заботливо передавал симпатизировавший оппозиции министр юстиции Гюртнер. В досье содержалось множество свидетельств преступной деятельности нацистов: как нацистской партии в целом, так и отдельных ее звеньев и структур. Самым тщательным образом были собраны материалы и доказательная база об убийствах и покушениях на убийство как внутри концлагерей, так и за их пределами; о валютных махинациях, спекуляциях и другой противоправной деятельности и преступного использования служебного положения в личных целях со стороны нацистских гауляйтеров; о призывах Геббельса к погромам; об огромном количестве самых грязных и отвратительных деяний, в которые была вовлечена молодежь из гитлерюгенда. Накапливалось все больше информации о бесчеловечном отношении к заключенным, а также о зверствах, творимых в Польше. Небе поставлял информацию о различных преступных деяниях и злоупотреблениях нацистов, собираемую им среди непосредственного окружения Гиммлера, а граф Гелльдорф получал подобную информация, используя возможности полиции Берлина, которой он руководил. Из всего этого информационного потока Остер делал выборку, которая составляла содержание постоянно выпускаемой текущей скандальной хроники, затем передаваемой Гроскурту для распространения в ОКХ, а также среди командного состава частей Западного фронта.

Проблема оккупационной политики в Польше была весьма чувствительной для нацистского режима уже хотя бы потому, что включала в себя и вопрос о том, какую роль и ответственность за нее должны были взять на себя военные. Ведь при проведении оккупационной политики в Польше были практически пересмотрены традиционные взгляды на то, какими являются функции, а также область и масштабы ответственности военных на оккупированной территории. Проводимая политика явно контрастировала с соответствующей политикой времен Первой мировой войны, когда было общепринятым считать, что преобладающий контроль на оккупированной территории осуществляют военные, причем как в военной, так и в гражданской областях. Ответ на этот вопрос, только внешне кажущийся загадкой, был на самом деле очень прост: Гитлер просто не доверял военным, считая, что они не в состоянии проводить ту политику, которую он обоснованно считал необходимым условием провозглашенного им «расширения жизненного пространства» и «очищения» захваченной территории от «биологического мусора в виде недочеловеческих отбросов» для освобождения места для немцев. Первым шагом на этом пути было уничтожение наиболее образованных и культурных слоев польского народа – то есть его цвета, чтобы подавить у оставшихся всякое желание к сопротивлению, вызвать полную апатию и безразличие к собственной судьбе, что фактически означало бы отказ от борьбы за выживание. Еще в начале 1936 года Вайцзеккер предвидел все те ужасы, к которым приведет политика Гитлера, если ей дадут возможность осуществляться. Когда Буркхардт в беседе с ним мрачно заметил, что война в Испании зажгла костер, который далее будет только разгораться, Вайцзеккер горячо воскликнул: «Его необходимо погасить, поскольку если начнется всеобщая война, то это приведет к таким ужасным преступлениям и бедам, ущерб от которых не возместит никакая победа, и жизнь уже нельзя будет вернуть в то нормальное русло, как до