– Да, конечно. – Это прозвучало у нее недоверчиво. Она снова опустилась на землю и, срывая травинку, спросила: – Зачем ты пошел за мной?

Правду ей говорить было еще рано, поэтому он протянул ей полотенце.

– Мне надо вымыть лицо.

Она смотрела на полотенце, потом на него.

– Зачем?

– Таковы всегда были ваши правила, миледи. Вот, – он сунул ей полотенце. – Возьми.

Она взяла его осторожно и как будто неохотно, а потом, встав на колени, села на пятки. Он растянулся на земле, устроившись так, что голова его оказалась на ее коленях.

– Мне это нравится, – сказал он, скосив на нее глаза.

– Еще бы.

Она провела полотенцем по кровоточащим ссадинам, и он вздохнул:

– Эй, полегче!

– Легко эту грязь не ототрешь. – С необычной энергией она скребла царапину у него на лбу. – Хью показал, как можно воспользоваться землей вместо оружия.

– Всему, что он умеет, он научился у меня, – пробормотал Дэвид, когда она прижала полотенце к его рассеченной губе.

– Ты совершил чудеса.

– Достаточно чудес, чтобы получить жалованье еще за месяц?

Ее рука под прикрытием полотенца опустилась на его ушибленный нос, и, когда он вскрикнул, Элисон извинилась своим обычным вежливым тоном.

Если бы ему не было так больно, он бы рассмеялся. Кто бы мог подумать два месяца назад, что благовоспитанная леди Элисон может опуститься до такой мелкой мести?

– Тебе заплатят в счетный день, не раньше.

– Я очень рад. – Он сел и, взяв у нее полотенце, отбросил его в сторону. – Я хочу продолжать защищать тебя от того, на кого ты, находясь в одиночестве, заносишь кулаки. Ты все еще не хочешь рассказать мне о нем? – попробовал он уговорить ее.

Она покачала головой.

Разочарование придало недовольный тон его голосу.

– Разве это не мой долг – постоянно заботиться о твоей безопасности? Едва ли было благоразумно отправляться одной на такую прогулку.

– И даже очень глупо. – Элисон огляделась по сторонам. – Но он скрывается. Мне иногда почти что хочется, чтобы он опять показался, тогда мы сможем покончить с этим.

Она проговорила это с таким жаром, что Дэвид удивился. Правда, он сделал ей выговор, но уже почти забыл, зачем он каждый день закаляет свое тело. Вознаграждение, получаемое им каждую ночь, вытеснило из его сознания мысль об опасности. Он тоже оглянулся по сторонам. Они сидели на открытом месте, доступные любому хищнику. Дрожь предчувствия пробежала у него по спине.

– Может быть, нам лучше уйти под деревья?

– Может быть, нам лучше вернуться домой.

Так бы и следовало сделать, но Дэвид хотел поговорить с ней, а по возвращении в замок на нее свалится куча дел, а ему же нужно будет помириться с сэром Уолтером.

– Останемся на несколько минут, – попросил он. – Мне нужно спросить тебя кое о чем.

Элисон согласилась без особой готовности. Дэвид помог ей встать и обнял ее за талию. Это получилось у него легко и непринужденно, и ему доставляло удовольствие сознавать, что он мог бы обладать ею здесь и сейчас и она бы не стала сопротивляться. В то утро, на столе, он одержал важную победу и часто думал, почему гнев и нетерпение помогли ему там, где заботливость и нежность оказались бесполезными. Сначала он был слишком сердит и разочарован, чтобы думать об этом. Ночью в ее спальне он дал волю своим желаниям. Впоследствии он попытался выяснить, что все-таки возбуждает ее, и обнаружил, что Элисон признает и отвечает только на истинную страсть.

Когда он пытался соблазнить ее, она сопротивлялась всем своим существом. Она жаждала подлинного чувства и искусно умела угадывать его в других. Больше всего ее возбуждало, когда он сосредоточивался на них двоих, забывая обо всем на свете. К счастью для него, это было нетрудно, и когда он позволял желанию захлестнуть себя, вознаграждение с ее стороны превосходило его самые смелые мечты. Она вела себя как женщина, которая по-настоящему любит, и это покоряло его.

Выбрав место в тени, он с поклоном предложил ей сесть. Она с важностью ему повиновалась, аккуратно подобрав юбки и поджав ноги. Элисон сидела выпрямившись, лицо ее было непроницаемым. Дэвид понимал ее без слов: она была госпожа, он – ее наемник. Она позаботилась о том, чтобы ничто в ее наружности не могло показаться ему соблазнительным. Сегодня она желала забыть о близости прошлой ночи. Но он не мог ей этого позволить.

– Так почему же ты убежала?

Элисон колебалась, и он видел, что ей хотелось притвориться, будто она не помнит, как поспешно скрылась. Но в отличие от большинства известных ему людей, она умела бесстрашно встречать всякие затруднения.

– Все, что мы делали, происходило в уединении наших покоев, и, хотя все об этом знали, никто ничего не видел.