Он перекатился на перине так, что Элисон угодила прямо в его объятия.

Ее пальцы застыли. Ему показалось, что она перестала дышать. Она все еще была в рубашке, но на нем не было ничего, кроме повязки. Такой близости она не знала раньше. Но и он испытывал небывалое волнение, заставившее забыть о том, что он должен открыть ей этот путь любви.

Потом он ощутил, как напряглось ее тело, словно готовясь к какому-то невероятному усилию, и она придвинулась ближе. Элисон перекинула ногу ему через бедро и начала двигать ею вверх и вниз с чрезмерным рвением. Поймав ее колено, он заставил ее замедлить темп и двигаться легче и непринужденнее, будто исполняя сладострастный танец. Волна неизъяснимого наслаждения заставила его закрыть глаза.

– Скоро?

Ее трезвый вопрос остудил его пыл. Тело ее знало, как будить страсть, а вот над голосом нужно было еще поработать.

Намеренно стараясь говорить негромко и страстно, он сказал:

– Мы едва начали.

Она отодвинула колено.

Он понял ее состояние: вспышки отчаянной решимости сменялись приступами нерешительности.

– Чем ты вымыла волосы? – Он захватил прядь ее волос и вдохнул их аромат. – Пахнет какими-то цветами.

– Наверно, майораном и лимоном.

Ответ прозвучал по-детски серьезно, и ему захотелось взглянуть в ее лицо. Нежно приподняв ей голову, он чуть отодвинулся от нее. Натянувшаяся простыня превратилась в закрывавший их полог. Она смотрела на него бесстрастным взглядом. Элисон по-прежнему старалась скрыть от него все свои эмоции, поэтому Дэвид не мог понять, удалось ли ему успокоить ее вполне понятную тревогу. Не сумев разобраться в ее истинных чувствах, он ощутил, что его сдержанность начинает уступать место нетерпению.

Понимая, что ему не следует выказывать досады, он мимолетно усмехнулся:

– Просто восхитительно.

Глаза ее расширились, и она слегка отодвинулась.

– Ты сегодня немного рассеян.

Значит, она заметила в его лице что-то настораживающее.

– Почему ты так решила?

– Говоришь о запахе моих волос, вместо того, чтобы заняться более приятным делом. Я такого не ожидала. Если ты слишком устал…

– С чего бы мне устать? – Он подвинулся так, что голова его оказалась на уровне ее ключицы, и она не могла разглядеть выражение его лица. – Я полдня проспал. Да я могу заниматься этим хоть всю ночь.

Ее грудь резко поднялась, и он услышал, как она судорожно вздохнула.

Немного помолчав, она жалобно сказала:

– Мне утром рано вставать. Это и так продлилось дольше, чем…

Но тут он прижался губами к ее груди, скрытой лишь тонкой тканью рубашки.

– …чем я рассчитывала. Если мы опоздаем…

Он нежно сжал губами ее сосок, призывно манящий из-под полупрозрачной материи.

– …к мессе, на меня опять наложат епитимью, а у меня уже и так…

– Говори, говори, – хрипло пробормотал он, не поднимая головы, – я тебя слушаю.

– Я отвела на это определенное время.

Он потерся небритой щекой о ее грудь. Она дернулась и судорожно сжала пальцы, так как он оцарапал ей кожу. Стремление освободить ее от рубашки становилось все сильнее, и он наслаждался своим нетерпением. Он мог бы осуществить свое желание, не притушив жара страсти. Но ему хотелось хотя бы раз увидеть, как забывает обо всем Элисон. При ее неопытности это должно было быть легко. Он совершенно серьезно пообещал:

– Я приложу все усилия, чтобы оправдать твои ожидания, ведь ты же намеревалась спать со мной?

– Да.

Он нежно поцеловал ее в самый низ живота у впадинки на бедре.

– Ну и забавно было бы отпустить тебя сейчас отсюда, после того как ты провела со мной столько времени. Бьюсь об заклад, что в холле все заметят и начнут обсуждать твое необычное поведение.

– В холле уже давно все спят!

– Ты никогда не ночевала в холле? – Он приподнялся на локтях, чтобы посмотреть на нее. Она отрицательно покачала головой, вызвав его улыбку.

– Там всегда спят вполглаза, особенно когда происходит что-нибудь интересное, а что может быть интереснее, чем ночной визит хозяйки Джордж Кросса к своему потерпевшему поражение рыцарю?

– Неужели они обо мне сплетничают?

– И обо мне тоже. А о моей репутации ты не подумала?