точно опишу человека, ты узнаешь его?
Билли стоял достаточно близко, чтобы увидеть лицо Гриффита и понять, что лучше всего покорно попытаться следовать его приказам.
– Да-да… э-э… возможно. Если, конечно, сумеете хорошо описать.
– Черноволосый мужчина в коричневой тунике.
– Валлиец, – решительно заявил Билли.
– Черноволосый мужчина с… – Черт возьми, стены слишком высоки, и даже орлиное зрение Гриффита не могло помочь разглядеть детали. – У него оторваны пальцы.
– Хм-м… в этих краях много темноволосых англичан, но, думаю, это валлиец.
– Лысый человек с одним глазом, – быстро и жестко продолжил Гриффит.
– Думаю, валлиец, хотя не видел его в этих…
Но Гриффит, издав радостный вопль, поскакал к стене.
– Арт! Артур, ради Господа Бога…
Арт, широко улыбаясь, помахал рукой, и рядом с ним появился черноволосый мужчина.
Гриффит ринулся прямо в озеро, мгновенно вымочив себя и коня.
– И Долан! – ликовал он. – О, хвала небесам, Долан тоже здесь!
Он не мог припомнить, когда еще так радовался. Арт! Милый, старый Арт, живой и такой же хитрый, как всегда. И Долан, старый пират, живший в деревне и постоянно изводивший отца своими коварными выходками. Никогда еще у него не было таких умных и храбрых союзников! Никогда еще Гриффит не был так уверен в исходе битвы!
Неужели он когда-то считался сдержанным и осторожным человеком? Невероятно! Ибо сейчас он чувствовал себя неуязвимым. Ничто не сможет остановить его, и он восторжествует.
Двое заговорщиков наклонились вперед и молча показали на ворота.
Гриффит кивнул в знак того, что понял, и мужчины отскочили, Гриффит, смеясь, потряс кулаком серым стенам, казавшимся столь неприступными, и воздел руки к небу:
– Я смогу победить! И достигну цели! Я…
В воду, почти рядом с ним, шлепнулась стрела из арбалета. Высоко, между зубцами, стоял Гледуин.
– Гриффит ап Пауэл, гнусная тварь! – визжал он. – Я еще доберусь до тебя!
Пока Гриффит собирался с мыслями, Гледуин успел снова зарядить арбалет, но на этот раз Гриффит не стал медлить, сообразив, что сможет победить, лишь если вовремя отступит. Прикрыв спину щитом, он вернулся к Билли с криком:
– Валлийцы! Слава святому Давиду, эти люди – валлийцы, и они сейчас откроют ворота.
Едва дождавшись, пока Гриффит поравняется с ним, Билли пришпорил коня.
– Но их только двое! – воскликнул он.
Гриффит широко улыбнулся:
– Они – валлийцы. Больше и не потребуется.
Мэриан стояла за закрытой дверью, приставив шпагу к горлу отца.
– Ты не смеешь унести пергамент. Он мой. Отдай немедленно.
Но граф, ничуть не встревоженный ее угрозами, скребущими звуками под дверью – безмолвной просьбой Хани впустить ее – и притворной паникой Сесили, бережно развернул свиток. Кусочки обожженных краев медленно опустились на пол.
– Не будь дурой, дорогая дочь. Не можешь же ты убить своего отца. В отличие от меня ты обладаешь совестью.
– Моя совесть разрывается от множества нерешенных и тревожных вопросов, отец. Могу ли я предать королеву, бывшую мне искренним и преданным другом? Разрушить ее жизнь и жизнь наших сыновей? Или убить отца, человека, зачавшего меня, но потом уделявшего мне меньше внимания, чем своим спаниелям? – Две пары зеленых глаз встретились и застыли в безмолвном поединке. – Соверши правильный поступок, Уэнтхейвен. Не заставляй меня сделать выбор. Брось документ.
Веселье графа было почти ощутимым, и все же Мэриан не могла не поражаться отцу. Он словно переливался лихорадочным напряжением и был с ног до головы облачен в доспехи – хотя и легкие, – и оружие его было оружием воина. Он словно готовился к битве – битве, которую не мог проиграть.
– И что ты сделаешь с документом, если я его брошу? – осведомился он.
– Сожгу. – Услышав смешок графа, Мэриан продолжала: – Он должен сгореть. Либо я уничтожу его, либо Генрих предаст огню твой замок, урожай и вассалов, мирно спящих в постелях.
– Не слушай ее, Уэнтхейвен! – вскрикнула Сесили. – Собственная дочь сомневается в твоей силе и изменяет тебе.
Мэриан с одного взгляда определила, что Сесили торжествует. Глупая девчонка вскарабкалась на скамью, чтобы лучше видеть, и наслаждалась зрелищем, словно наблюдала поединок быка с медведем.
Даже короткий приказ Уэнтхейвена заткнуться не омрачил сияющего лица Сесили, и неудивительно, поскольку Уэнтхейвен обличающе бросил Мэриан:
– Ты слишком веришь в Генриха Тюдора!
– Скорее, в тех людей, которые стоят на его стороне.
Раздавшиеся за окном крики на миг отвлекли Уэнтхейвена, но он тут же вновь обратился к дочери:
– Гриффит ап Пауэл мертв.
– Но есть и другие.
– Уж не ты ли? – злорадно усмехнулся он. Инстинктивная ярость заставила Мэриан вновь прижать острие к его горлу, и снова зубы графа блеснули в улыбке.
– Вижу, ты стала настоящей защитницей Генриха!
Мэриан поняла, что он прав. Если Лайонелу не суждено взойти на трон, тогда лучшего короля, чем Генрих, не найти. Он человек сильный и надежный. И женился на Элизабет, которая всегда готова служить делу справедливости. Он стал основателем династии, которая будет править истерзанной и разделенной на части Англией.
Пальцы Мэриан, сжимавшие рукоятку шпаги, ослабли, но она тут же вновь их сжала.
– Если я защищаю Генриха, значит, буду бороться за него до самой смерти.
– И пусть оружие нас рассудит? Пусть правый победит? Чисто по-английски! Что за плебейский образ мыслей!
Раздался еле слышный лязг металла – Уэнтхейвен неожиданно выхватил шпагу из ножен.
– Зато как правильно!
Мэриан, сама не зная почему, удивилась. И ужаснулась. Да, возможно, Уэнтхейвен был к ней гораздо более равнодушен, чем к своим псам, но он все же – ее отец. Она никогда не думала, что он хладнокровно обнажит против нее сталь, но одно предательство громоздилось на другом.
– Ну что, может, передумала? – издевательски бросил Уэнтхейвен. Но внимание его снова отвлекли крики за окном, многоголосый вопль, в котором слышались тревога и смятение. Хани завыла, требуя впустить ее.
– Нет, ни за что! – Мэриан облизнула пересохшие губы. – Я бросаю тебе вызов, Уэнтхейвен. Будем драться до смерти за это свидетельство о браке. Если умрешь ты – я его сожгу. Если паду я – можешь использовать его, как посчитаешь нужным. Поэтому положи пергамент на камин, дорогой отец, туда, где победитель сможет легко до него дотянуться.
– На камин? – Граф улыбнулся, показав ямочки. – Я научил тебя всему, что ты знаешь, и в любом из наших поединков тебе лишь удавалось обезоружить меня. Неужели с тех пор ты так много узнала? И настолько веришь в свое искусство фехтовальщика?
– Совершенно верно, – кивнула Мэриан, перекидывая подол платья через руку. – А ты нет?
Граф, казалось, раздумывал, но тут вмешалась Сесили.
– Не делай этого, Уэнтхейвен! – взорвалась она. – Это уловка! Не будь дураком!
Вот Сесили, без всякого сомнения, была дурой, и Мэриан благословила ее за это.
– Сесили, не стоит выставлять напоказ собственную глупость! – прорычал Уэнтхейвен. – Дочь, возможно, и хочет перехитрить меня, но пока еще я – хозяин положения! – Граф отступил к камину, не опуская нацеленной на Мэриан шпаги, и положил пергамент на серые камни. – Оставь! – велел он Сесили, когда та сделала шаг к камину. – Оставь. Любо он станет моим, либо Мэриан сожжет его!
Мэриан сумела выиграть в этом поединке характеров, но почему-то радости не ощущала. Без сомнения, небеса были бы лучшим местом для нее, но пока она своими глазами не увидит безжизненного тела Гриффита, не расстанется так легко с землей. Правосудие, однако, иногда требует жертв, а жертвы – крови.
И эта кровь стучала в ушах, словно колокол смерти звенел в ритме ударов сердца. Мэриан бросилась на Уэнтхейвена, и тот едва успел отбить удар. Грязное ругательство сорвалось с его губ, но граф успел восстановить равновесие и, в свою очередь, выбросил вперед шпагу, словно приросшую к руке, разрезавшую юбку и задевшую… руку?
Мэриан подняла руку, ожидая увидеть кровавый рубец. Ни царапинки. Отец, наблюдая за ней из-под тяжелых век, приказал:
– Оторви. – Мэриан непонимающе уставилась на графа. – Подол, – пояснил он. – Оторви до колен, чтобы не приходилось поддерживать его. Не позволю, чтобы кто-то сказал, будто я выиграл нечестно, воспользовавшись своим преимуществом.
Только Уэнтхейвен мог беспокоиться о чем-то подобном. Только Уэнтхейвен мог нанести такой мастерский удар. Страшно подумать, что она почти проиграла, еще не начав сражаться.
– Быстрее, – поторопил граф.
Мэриан, кивнув, оторвала широкую полосу от подола, так что теперь платье едва достигало колен. Уэнтхейвен не задел ее, но нанес куда более тяжелый удар по самолюбию, по крайней мере он на это надеялся. И еще надеялся, что этого достаточно, чтобы заставить Мэриан прекратить бесплодную борьбу. Может, если ее не удастся сломить физически, он сумеет уговорить упрямую дочь. Не то чтобы он любил Мэриан – непокорное, непочтительное создание! Нет, просто не желал брать ее дитя… да, впрочем, и любое дитя, на свое попечение. При мысли о том, что ребенок будет ныть, плакать и звать дорогую мертвую мамочку, мурашки ползли по коже. Однажды он уже потерпел неудачу в деле воспитания собственной дочери.
Крики во дворе перешли в сплошной рев. Черт бы побрал Гледуина – не может удержать своих людей, пока Уэнтхейвен не покончит с делами! Чума на их головы… но он разделается с ними потом.
–
