переломила ее раз, другой. Древесный сок намочил ладонь, и Мэриан с брезгливой гримасой вытерла ее о юбку, пытаясь отодрать липкую массу.

– Не отходит!

Гриффит взял ее за руку и с силой провел по ладони концом грубой домотканой накидки.

– Эти пятна трудно смыть, но смотри: плащ, который ты когда-то с презрением отвергла, сейчас пригодился.

Он отпустил Мэриан, и та уставилась на свою руку, словно хотела прочесть там неведомое послание.

– Гриффит… когда все это кончится, как, по-твоему, мы… – Гриффит ждал, боясь вздохнуть. – Но ты еще не знаешь всего. – Мэриан решительным жестом отмела невысказанную мольбу. – Он…

– Кто – он?

–  Ричард, – с горечью пояснила Мэриан. – Он немедленно наградил Элизабет ребенком, и это одновременно радовало его и огорчало. После смерти Анны он, не тратя времени, женился на Элизабет, но пришлось венчаться тайно, поскольку по всей стране уже ползли слухи и грязные сплетни. Ричард, кажется, даже тогда не понимал, что порядочные люди считают убийство, обман и захват трона преступлениями, требующими наказания, а не славными деяниями, достойными награды.

– Кто знал о венчании? – настойчиво допрашивал Гриффит.

– Элизабет. Ричард. Священник. Герцог Норфолк. И я…

Гриффит почувствовал, что теряет сознание от страха.

– Но никто даже не предполагает такого.

– Священник умер, как я слышала, по пути в Рим, куда отправился получить папскую буллу. Герцог Норфолк погиб в битве при Босуорте вместе с Ричардом.

– В живых осталась лишь ты?

– Да.

Гриффиту не понравилось ее спокойствие. Она… Кажется, Мэриан совершенно не сознавала грозящей ей опасности, и Гриффит сказал:

– Если хочешь, чтобы все осталось по- старому, никогда ни одной живой душе не рассказывай о том, что поведала мне сегодня.

– Иначе ты меня убьешь?

Гриффит сухо, гневно рассмеялся:

– Не я, дорогая. Лишь сегодня утром я дал обет защищать тебя. Но я также сражался на стороне Генриха при Ботсуорте и наблюдал, как английские рыцари разделываются с Ричардом. И слыхал, как Генрих поклялся гвоздями Святого Креста, что пойдет на все, лишь бы сохранить трон, поэтому предупреждаю, если хоть слово о том, что произошло, просочится в народ, король избавит тебя и твоего сына от бремени земной жизни.

Но Мэриан просто и спокойно, словно ребенок, повторяющий катехизис, спросила:

– А что же с моей клятвой?

Слова и тон заставили Гриффита похолодеть.

– Какой клятвой?

– Когда Ричарда убили, Элизабет поняла, что младенец в ее чреве обречен. Поэтому я и присутствовала при рождении Лайонела. Стояла рядом с Элизабет, держала ее за руки, не кричала, когда ее ногти впивались в кожу, оставляя кровавые следы. Видела, через какие муки прошла Элизабет, и поняла силу ее решимости. Когда она положила голенькое извивающееся тельце мне на руки, то заставила дать клятву, что я сделаю все, чтобы он достиг подобающего ему положения в жизни. Неужели ты попросишь меня отказаться от священного обета?

Гриффит, оглядевшись, уставился в темную чашу неба, словно ища ответа, но собственные чувства мешали сосредоточиться.

– Да, я сделал бы именно это. Ты…

«Ты женщина. Моя жена. И сделаешь, как я велю».

Эти слова сами просились на язык, но Гриффит понимал, что они так же не имеют веса, как разлетающиеся по ветру перья. Нужно воззвать к ее разуму и любви к Лайонелу. И поэтому он спросил:

– Подумала ли ты о том, что это может означать? Для того чтобы добиться успеха, ты должна искать помощи у честолюбивых, не обремененных совестью людей.

– У меня есть отец, – слабо улыбнувшись, ответила Мэриан.

– А ты не думаешь, что он добьется трона для Лайонела, только чтобы завладеть им для себя?

– Уэнтхейвен предпочитает править исподтишка, не выставляясь, и скорее захочет быть главным советником Лайонела.

– И превратить мальчика в собственное подобие…

Мэриан выпрямилась.

– Я не допущу этого!

– И каким же образом намереваешься остановить его?

– Уэнтхейвен не любит детей и не захочет заниматься воспитанием Лайонела. Он предоставит это мне.

Такая наивная самоуверенность потрясла Гриффита.

– Ты будешь жить при дворе?

– С Лайонелом. Да, конечно.

– А я? А наш брак?

Мэриан вспыхнула и тут же побелела.

– Ты не собирался жениться на мне. И мы не спали вместе…

– Разве?

– …после венчания, так что, я уверена, можно подать прошение о признании брака недействительным.

– А если я не соглашусь ни на что подобное?

Мэриан снова покраснела.

– Я надеялась, ты поймешь, в каком затруднительном положении оказался.

– В каком же именно? – с язвительной, ранящей сердце иронией спросил Гриффит.

– Ты клялся в верности Генриху, в том, что поддержишь его притязания на трон, но теперь понял, что твои убеждения ошибочны. Спроси свою совесть, Гриффит. Кому должна принадлежать твоя преданность – Генриху или истинному королю Англии?

Запутанный, сложный кодекс чести не раз расставлял ловушки людям гораздо мудрее Гриффита, и тот впервые почувствовал, что его решимость ослабевает, однако настороженно ответил:

– Я клялся в верности Генриху еще до того, как он добился трона. Поэтому я принес обет человеку, а не титулу, и ты, со своими коварными уловками, не сможешь сбить меня с пути истинного.

– Но ты беспокоишься о Лайонеле. Боишься, что под опекой моего отца он не вырастет благородным человеком? Если его воспитание возьмешь на себя ты, у меня нет сомнений…

– Именно поэтому ты выбрала такое пустынное место, чтобы рассказать все? – взорвался Гриффит. – Чтобы соблазнять, как библейский змей – Еву? Я, по-твоему, так глуп, чтобы поддаться на твое доверие и твои чары и забыть о долге?

– Но поворот событий не зависит от нас, однако ты можешь стать частью этих событий.

– А ты можешь привести Англию на край ада. Генрих – могущественный король, мудро управляющий страной и имеющий множество благородных союзников, командующих войсками. Они не покинут сильного человека, чтобы последовать за двухлетним ребенком, особенно родившимся от союза, свидетелями которого стали двое мужчин, теперь уже мертвых, и две девушки. Как, по-твоему, ты, простая женщина, сможешь сокрушить мощь Генриха Тюдора?

Наклонившись, Мэриан подняла юбки, ослепив его глаза видом длинной стройной ноги до самого бедра, распустила завязанную сложным узлом подвязку, достала кожаный мешочек, откуда извлекла измятый, пожелтевший от времени пергамент и, разгладив, подала Гриффиту.

– Вот этим. Это страница книги церковных записей, свидетельствующая о венчании, состоявшемся между Элизабет, дочерью Эдуарда, и Ричардом, королем Англии.

Освещенный лучами луны документ, написанный витиеватым почерком, ослепил Гриффита, словно роскошный наряд шлюхи. Мэриан с нескрываемым злорадным торжеством смотрела на его широко раскрытые глаза, приоткрытый в изумлении рот. Все получилось так, как она замыслила. Это должно убедить его в правоте ее дела и заставить перейти на сторону Лайонела.

Но тут пергамент затрясся. Заметив, что все тело Гриффита дрожит, словно в ознобе, Мэриан в испуге схватила его за руку:

– Гриффит! Ты болен?

Тоска и ужас в его взгляде ударили в сердце, заставили понять ошибку, особенно когда Гриффит неверным голосом спросил:

– Почему ты показала это мне? Хочешь, чтобы я от него избавился?

– О нет, ни за что! – Мэриан попыталась выхватить документ, но Гриффит отвел подальше руку. – Я показала это, чтобы ты собственными глазами увидел, какими правами обладает Лайонел.

Но мрачный, словно звон похоронного колокола, голос провозгласил:

– Я – слуга Генриха, и то, что держу в руке, – измена королю.

– Не измена! – вскричала Мэриан. – Права Лайонела!

– Скажи лучше – смертный приговор. – Несмотря на то что вечер выдался прохладным, на лбу Гриффита выступил пот. – Я мог бы забрать документ у тебя…

Мэриан взглянула на бесценный пергамент, который Гриффит держал над ее головой, оценила ширину плеч и силу рук. Она ничего не сможет сделать, если Гриффит предпочтет уничтожить свидетельство или сохранить у себя.

– Ты можешь забрать его, но не сделаешь этого. Ты для этого слишком благороден, – прошептала она.

Убедила ли она Гриффита или наконец разгадала его характер? Это не имело значения, поскольку он выронил пергамент, а Мэриан, бросившись вперед, схватила документ, прежде чем он упал в грязь.

Но Гриффит, вцепившись в ее руку, выдохнул:

– Сожги его. Закопай. Изрежь. Пока существует доказательство этой свадьбы, подлые люди станут пытаться использовать Лайонела против короля, как они делают это и сейчас.

Но жажда справедливости горела в Мэриан.

– Да, но что насчет моей клятвы Элизабет?

–  Клятва Элизабет, – фыркнул Гриффит. – Я прочел письмо Элизабет. Но читала ли его ты?

–  Конечно. Там говорится о Лайонеле и о том, как нежно любит его Элизабет.

– И?..

Мэриан пожала плечами, устав от этого бессмысленного разговора.

– Она писала о втором сыне, Артуре, и своем муже, Генрихе.

– И о безмерной любви к Артуру, и о том, как он заполнил пустоту, оставшуюся после смерти братьев?

– Д-да, кажется…

– Разве она не говорила о муже, короле, как он сам просит посылать тебе деньги, чтобы Лайонел ни в чем не нуждался?

Гриффит не спускал с Мэриан глаз, и ее недоумевающее лицо, казалось, невероятно раздражало его. Она не видела