лет назад. Мы все простили тебя… только не ты сам.
Горечь и давно пережитый стыд выжгли морщины на лбу Гриффита, оставили непроходящие шрамы в душе.
– Неужели потеря замка Пауэл была таким пустяком?
– Но она оказалась временной. Я не отдал бы его, не зная, что смогу вернуть. Были и другие способы выручить тебя, хотя и не столь легкие.
– Они не понадобились бы, не будь я глупым испорченным мальчишкой.
– Не испорченным. Упрямым. И, как объяснила мне позже твоя мать, веди я себя с тобой умнее, всего этого могло и не случиться.
Но Гриффит старался извинить прошлое нетерпение отца.
– Это из-за усталости, потому что пришлось выдерживать долгую осаду, выдавать еду и воду маленькими порциями и бояться, что враги отравят ручей, который питал колодец.
– Да и твоя выходка – тоже результат долгой осады. Клянусь всеми святыми, парень, признайся женщине, что гнетет твою душу, и, возможно, она с готовностью разделит с тобой тяжесть и совьет гнездо. – Не услышав ответа, Рис вытянул ноги и расслабился. – Ведь именно это ты замышляешь? Свить гнездо с леди Мэриан Уэнтхейвен?
Гриффит, больше всего желавший изменить тему, тем не менее спросил:
– А что ты скажешь?
– Наш род – достаточно почтенный, чтобы вынести позор появления англичанки в семье, но принесет ли она приданое?
– Не знаю. Сомневаюсь.
– Тогда какая от нее польза Пауэлам?
– У нее прекрасные связи при дворе, – осторожно начал Гриффит. – Королева Англии – подруга Мэриан.
Это произвело на Риса соответствующее впечатление, однако он все еще не был убежден.
– Сомневаюсь я что-то насчет ее покладистого характера. Арт, кажется, испытывает перед ней благоговейный трепет, а таких людей, перед которыми трепещет Арт, на свете не слишком много найдется.
– Не знаю, почему я еще терплю этого зловредного старикашку, – пробормотал Гриффит.
– Может быть, потому, что обязан ему жизнью? – предположил Рис.
– Возможно.
Гриффит чалил вина в чашу и протянул отцу. Рис, принимая ее, заметил:
– Я всегда считал, что ты выберешь жену, похожую на Гвенлин. Много раз я слышал, что тебе нравятся женщины покорные, домашние, умеющие хорошо обращаться с иголкой и готовые все время проводить дома.
– Мэриан научится, – объявил Гриффит. – Обязательно научится.
От него не укрылось, что отец поспешно поднес ко рту чашу, словно желая скрыть улыбку, но когда Рис допил вино, на его лице не было заметно ни малейшего признака веселья.
– Хотел бы я точно знать, когда отец леди Мэриан расположится лагерем у ворот крепости, чтобы потребовать возвращения дочери.
Гриффит опустился на скамью и протянул руки к огню.
– Возможно, он так и сделал бы, если б знал, где она, только осада – не самый излюбленный его метод ведения войны. Скорее он нападет из укрытия, как хорек, и, схватив за горло жертву, утащит в нору.
– Весьма ободряющая новость. Стоит ли установить наблюдение за леди Мэриан, чтобы она не исчезла внезапно?
– Здесь ей ничто не грозит… По крайней мере надеюсь на это… а вот Лайонела может подстерегать смертельная опасность, – сказал Гриффит.
– Отец малыша ищет его?
– Я не знаю, кто отец Лайонела, и до сих пор он не проявлял к мальчику ни малейшего интереса. Однако Лайонел – ребенок не простой, по многим причинам, не до конца мне понятным.
– Значит, я прав. Уэнтхейвен дорожит Мэриан из-за сына.
– Я тоже так подозреваю, но не хочу, чтобы Харботтл это понял.
– Но в чем здесь тайна?
Гриффиту очень хотелось все объяснить отцу и попросить у него совета. Но сделать это тайком от Мэриан означало бы предать ее доверие, то самое доверие, которое Рис считал недостижимым.
– Отец, я не могу всего тебе открыть – на карту поставлена моя честь, но должен предупредить: присутствие здесь Мэриан и Лайонела означает опасность для замка Пауэл и всех его обитателей. В твоей воле отказать им в убежище, и тогда мне придется поискать другое место.
– Чушь, – фыркнул Рис с обескураживающей прямотой. – Если я откажу им в убежище из страха за собственную жизнь, твоя мать столкнет меня с самой высокой башни и, что еще хуже, откажется пустить к себе в постель.
Гриффит невольно хмыкнул, поскольку почти ожидал нечто подобное, однако по справедливости обязан был предупредить отца.
– Должен еще сказать, что Мэриан никогда не была любовницей Харботтла.
Рис суженными глазами оглядел сына с головы до ног.
– Я не стану просить тебя поступиться честью, только ничего не говори матери. Она ненавидит секреты.
Откинувшись в кресле, Гриффит с облегчением понял, что Рис, по крайней мере в эту минуту, не испытывает неприязни к Мэриан. Хотя долг Гриффита по отношению к семье все еще заключался в улучшении ее благосостояния и могущества, в груди Риса по-прежнему билось романтическое валлийское сердце, неспособное допустить отчуждения сына от тех, кто его любил.
– Так что мы будем делать с Харботтлом? – спросил наконец Гриффит. – С этим «призраком»?
– Ты называешь его призраком? – громко расхохотался Рис, но тут же вновь стал серьезным. – На твоем месте я не оскорблял бы духов, причисляя к ним Харботтла.
– Да, даже они могут обидеться, – согласился Гриффит. – Ну что, оставим его в заточении? Он предательская скотина, и, возможно, стоило бы последить за ним.
– Наверное, лучше вышвырнуть его из замка, – задумчиво протянул Рис. – Весенняя погода неустойчива – то дождь, то холод. Если останется в наших краях, он совсем скоро почувствует себя худо.
– Зато у нас ему неплохо.
Глаза их встретились, и отец с сыном решили выкинуть его вон.
– Ты должна выпить снадобье, – уговаривала Энхарад, поднося чашу к сжатым губам Мэриан. – Ты ведь обещала Арту.
Мэриан зажала нос, пытаясь не вдыхать отвратительный запах.
– Но я не обещала, что буду пить это до конца жизни. Мне уже лучше.
– Так оно и есть. Неделя в постели пошла тебе на пользу. Еще неделька – и все будет в порядке.
– Еще неделя?! – взвизгнула Мэриан, но, к ее досаде, голос постыдно сорвался – обстоятельство, которым Энхарад не преминула воспользоваться.
– Видишь, ты еще совсем слаба. – Она погладила Мэриан по щеке, совсем как мать, успокаивающая младенца. – Если выпьешь, я позволю кое-кому навестить тебя.
Мэриан окинула женщину свирепым взглядом, горько сожалея о собственной слабости. Она была твердо уверена, что не выживет: на этот раз смерть подошла слишком близко. Дни, когда лихорадка пожирала ее, казались бесконечными: темный водоворот боли и страха, отвратительных кошмаров и изнуряющий кашель, как только она просыпалась. Болезнь погасила искру энергии, позволявшую до сих пор держаться и переносить трудности. Мэриан не могла поднять головы от подушки, но причины делать это, похоже, вовсе и не было. Она могла бы проверять каждый день, на месте ли спрятанное в мешке сокровище, но теперь это почему-то казалось почти не имеющим значения. Она могла даже сесть, причесаться и встать, чтобы позаботиться о нуждах тела, но не желала выходить и оказываться лицом к лицу с мириадами опасностей и трудностей, в которые превратилась ее жизнь. Сын в безопасности, о нем заботятся, но сама Мэриан устала. Устала до изнеможения.
– Я разотру тебе спину, – предложила Энхарад.
Мэриан поколебалась. Энхарад знала, как обращаться с больными.
Гриффит предложил ей свою мать, словно величайший подарок, который мог преподнести, и Энхарад оказалась именно таким бесценным даром. Она приняла Мэриан под свое крылышко, словно любимого и заблудившегося цыпленка. Мэриан считала, что Энхарад слишком хлопочет над ней, но та делала это с такой искренней любовью, что девушка была готова на все, лишь бы облегчить беспокойство женщины. А Энхарад умела любить. Она любила Мэриан, любила Лайонела, словно собственных детей, и сейчас терпеливо подманивала девушку, как умеют делать лишь нежные матери, а та охотно шла в «западню».
– Тиранка, – пробормотала Мэриан и с гримасой отвращения поднесла к губам чашу. Омерзительное пойло имело вкус дерьма летучей мыши, смешанного с травами, и, насколько знала Мэриан, вполне могло им быть. Однако подобная мысль была настолько невыносимой, что она покорно приняла кружку с элем, протянутую Энхарад, чтобы заглушить гадкий вкус, и, подняв свободную полотняную сорочку, перевернулась на живот. – Пожалуйста, разотри мне спину.
Энхарад села на постель рядом с Мэриан, откинула тяжелые рыжие пряди и начала массировать шею и плечи, затекшие от долгих часов лежания в постели. Мэриан застонала от удовольствия, но все же спросила:
– Хочет прийти Лайонел?
– Лайонел, Рис и Гриффит.
– Гриффит? – Приятная расслабленность мгновенно исчезла, и она встревоженно поднялась на локтях. – Я не желаю видеть Гриффита.
– Ты отказывала ему целую неделю, и он ведет себя словно медведь, которому не терпится встретиться с быком. Мечется и рычит, на всех кидается. – Энхарад легонько похлопала Мэриан по заду, словно та была во всем виновата. – Пора поговорить с ним и избавить Гриффита и всех нас от этого несчастья.
– Но я не чувствую себя достаточно хорошо, чтобы увидеться с ним.
Энхарад снова уткнула ее лицом в подушку.
– Минуту назад ты чувствовала себя достаточно здоровой, чтобы встать с постели.
Мэриан ничего не оставалось, кроме как возразить:
– Но мне от его вида станет хуже.
– Быть того не может! – уверенно заявила Энхарад, прижимая ладонь к спине Мэриан. – Прислушайся только, как стучит твое сердце! Оно разгоняет кровь, и болезнь уходит с
