обеими ладонями сдавил голову пса и вцепился своим темным властным взглядом в его бешеные глаза… Что-то знакомое коснулось его. Знакомое, грязное и противное. Что-то тянулось к нему сквозь серые глаза собаки, пытаясь схватить за горло и придушить. Дзигоро понял, что борется не с собакой. Он борется за собаку. За это сильное тело, в которое, пользуясь временной слабостью, вошла чужая воля.

«Кто ты такой? Или что ты такое? Когда-то я знал тебя. Ты слишком легко впадаешь в ярость и поддаешься опьянению боем. Это твое слабое место. Уж его-то я ни с кем не спутаю. Говорят, что путь змеи на камне непостижим для мудрецов. Я не мудрец, но я различу след на камне, если он оставлен Йог-Саготом. Кто же ты такой, пес?»

Дзигоро гладил обессиленную тварь, мысленно прося прощения за то, что ударил слишком сильно. Пес дремал, положив огромную голову ему на колени. А камелиец думал, что набрел на загадку, которую ему не разгадать. И пожалуй, это вообще никому не под силу, кроме его старого Учителя. А значит — его снова ждет дорога. В княжество Траориин. Как только окрепнет этот пес, который не пес. А до тех пор придется спать вполглаза, потому что хозяин Призрачной Башни вряд ли ограничится одной неудачной попыткой.

— Успокойся, — Дзигоро ласково потрепал пса по массивному загривку, — я не дам тебя в обиду.

Кулл-собака спал и видел человеческие сны…

Как только окрепну, пойду на охоту», — решил Кулл засыпая. Раны затягивались на удивление быстро. На второй день Кулл уже смог встать и подойти к миске, но заставить себя проглотить то, что приготовил Дзигоро, он все-таки не смог. Пес вздохнул совсем по-человечески и плюхнулся на подстилку у очага.

Хищная, звериная натура вновь властно заявила о себе. Псу захотелось убить. Убить, но не ради убийства, нет, он хотел есть. А что может быть вкуснее свежего, еще теплого мяса? Варварская душа Кулла жаждала схватки, в которой он одержал бы победу и добыл себе пищу. А раз задумав что-нибудь, он делал это обязательно. Борьба за существование среди себе подобных с себе подобными — разве не этим он занимался, когда был человеком? Что же изменилось? Разве дело только в том унижении, которое Кулл пережил по воле прихвостня Йог-Сагота и не расплатился за это? А долго быть в должниках Кулл не любил — ни к чему хорошему это обычно не приводило, кроме разве к такому же голодному беспокойству, которое заставляло его отправляться на поиски все новых и новых приключений, чем он как раз и занимался в данный момент. Для бродяги поиски пищи и жилища — это всегда приключения. И начатое им дело по всему подходило к этому.

Он осторожно двигался по незнакомой местности. Прислушивался, приглядывался, обнюхивая попадавшие на пути следы. Потревоженная змея, извиваясь, выползла из-под камня. Пес отскочил в сторону. С любопытством посмотрел на гадину и пошел прочь. Навстречу стали попадаться редкие кусты. Эта перемена обрадовала его. И оживившись, пес затрусил дальше.

Пейзаж заметно менялся. Все чаще попадались на пути раскидистые кусты колючек. Показались и тонкие деревца акаций с тусклой желто-зеленой листвой.

Охотничий инстинкт подсказывал Куллу, что там, впереди, он найдет добычу. Пес почувствовал, что в желудке заурчало от нестерпимого голода, и лапы сами понесли его туда… Он бежал по открытой местности, невольно радуясь травке, пробивавшейся сквозь песок и камни. Небесное светило спешило занять свое место, даря свою любовь и нежность всему живому, и согревая воздух.

Свежий ветер донес до него далекий, едва различимый звук. Кулл остановился. Навострил уши прислушиваясь. Теперь он гораздо явственней различил песню ветра. Щуря глаза от напряжения, пес заметил на горизонте маленькую точку.

«Находит только тот, кто ищет», — мелькнула мысль, и пес опустился на землю. Тело прижалось, сливаясь на фоне низкой, местами выгоревшей травы.

Он затаился, приготовившись к встрече. Оправдывая его ожиданиям, неясная точка приближалась, вырастая на глазах.

«Всадник, — подумал Кулл, размышляя над причиной, занесшей человека в такую глухомань. — А впрочем, какая разница…» — и не закончив мысль, он еще плотнее вжался в траву. Между тем незнакомец на великолепном скакуне, которому позавидуют даже королевские конюшни, остановился. Он, приложив руку ко лбу, защищая глаза от яркого солнца, стал пристально оглядывать степь. Куллу показалось, что именно на нем всадник задержал долгий взгляд.

«Неужели заметил?» — вихрем пронеслось в мозгу. А человек уже тронул повод. Красавец конь с места рванул в карьер и, подбадриваемый плетью, перешел на крупную рысь. «Ближе, ближе, ближе», — колотило сердце о ребра в предчувствии боя. Пес с каждым шагом пройденного всадником расстояния все четче различал мельчайшие детали. Благородная осанка жеребца, его широкая грудь и мощные ноги значительно подняли его цену в глазах голодного зверя. Голова наездника, доселе прижатая к гриве скакуна, приподнялась, и невольный крик раздался в душе у Кулла: «Патмарк! Вот так встреча!»

У пса не осталось и тени сомнения в том, что он обнаружен. В руках у человека мелькнул лук и заложенная на тетиву стрела.

Куллу оставалось только догадываться, за какого зверя его принял Патмарк. Прекрасно зная, что тот отличный стрелок, пес продолжал лежать. Расстояние между ними стремительно сокращалось. И теперь оно было как раз достаточное для полета стрелы. Еще пара прыжков лошади, и Кулл заметил, как два пальца правой руки Патмарка разжались. Тетива зажужжала от напряжения, направляя стрелу к цели.

Звериный инстинкт пса заставил его вскочить, и сильные лапы оттолкнули тело прочь. Стрела, разрезая потоки воздуха, впилась ровно в то место, где еще секунду назад был Кулл.

«Валка!» — Пес ринулся навстречу всаднику. Он летел, от бешеного напряжения сил задрожали лапы.

Патмарк наложил новую стрелу. С жужжанием она устремилась к жертве. Только миг разделял Кулла и жало стрелы, но он присел именно в тот момент, когда она пронеслась над его головой. Медлить было нельзя.

«Нельзя допустить, чтобы он выпустил еще одну!» — понял атлант и, обгоняя шальной ветер, кинулся навстречу Патмарку. Вот он, совсем рядом, враг. Еще чуть-чуть — и конь растоптал бы пса, но чутье хищника пришло на выручку и сейчас. Вкладывая всю ярость, всю злобу, вскипевшую внутри, пес оттолкнулся от земли. Мелькнула морда жеребца в нарядной сбруе…

От ураганного напора всадник вылетел из седла, покатившись кубарем по траве. А пес, мягко приземлившись на передние лапы, развернулся, готовый к поединку. Разгоряченный скачкой конь, потерявший хозяина и почувствовавший свободу, умчался вперед, к неведомой цели. Оглушенный падением человек тяжело поднялся на ноги, уставив на разъяренного пса растерянный взгляд. Большего унижения он в жизни не испытывал. Какой то пес-бродяга посмел напасть на… на кого он посмел напасть?! Сейчас он поплатится за это!

Однако глаза зверя показались ему знакомыми. «Да ну, что за чушь? — подумал Патмарк. — Я никогда не видел таких собак». Патмарк вяло улыбнулся, потянувшись к ножнам на поясе. Кулл встретил действия человека угрожающим рычанием. Тот, ошеломленный, отступил назад. Серые глаза «старого знакомца» тревожно забегали по сторонам, ища спасительный выход. Может, вернется конь, разыскивая хозяина?

Мышцы Кулла дрожали от напряжения. Зоркий глаз следил за каждым движением человека. И стоило тому пошевелиться, как пес скалился, издавая грозное рычание. Ему явно нравилось это затянувшееся противостояние. Он смаковал свое превосходство, видя растерянность человека. Не таким, нет, не таким помнит его Кулл. От прежней самоуверенности и наглости не осталось и следа.

«Что же ты, прихвостень Абад-шаана, испугался бродячего пса?» — спросили прищуренные серые глаза собаки. Возможно, в каком-то странном озарении почувствовав непримиримость пса, Патмарк рывком попытался извлечь из ножен меч. Оружие еще только наполовину показалось из богато отделанных ножен, а пес уже летел к человеку. Сверкнула холодная сталь на волос от морды, они встретились взглядом, и Кулл впился клыками в мягкое горло.

Руки Патмарка в последний миг выронили меч и сжались на шее зверя. Пес рванул теплое человеческое мясо, и фонтан крови обдал его липкой влагой. Мертвая хватка рук разжалась, и Патмарк, увлекая за собой пса, повалился наземь. Атлант в слепой ярости продолжал терзать горло противника, превращая его в кровавое месиво. Тело человека конвульсивно дернулось и застыло. Смрадный запах помойной ямы ударил в нос. Варвар вспомнил то отвратительное место, в которое он попал по воле Патмарка. Он почувствовал облегчение. Еще один старый должок уплачен.

Мысль об умчавшемся жеребце вернула его к действительности. Голод, отступивший на время, теперь вновь дал о себе знать. Пробовать челове-чинку ему совсем не хотелось.

След был четким, и пес, призвав на помощь чуткое обоняние, двинулся на поиски. Он нашел его на окраине зарослей кустарника. Благородное животное мирно стояло, зацепившись поводом за одну из колючек. Жеребец настороженно поднял морду, озираясь по сторонам, навострил уши, учуяв приближение хищника.

Кулл, готовый в любой момент броситься на животное, медленно подходил к коню. Но тот как ни в чем не бывало продолжал наслаждаться неподвижно стоять у куста, лишь изредка косясь на пса. Голод сдавил внутренности. Атлант закружил вокруг жертвы, примеряясь для броска. Умное животное, видя маневры собаки, все время поворачивалось к нему крупом, готовое при малейшей опасности пустить в дело мощные задние ноги.

Пес сделал ложный выпад, нацеливаясь в передние ноги. Конь с быстротой молнии развернулся крупом и врезал по воздуху обоими копытами. Трюк удался. Кулл отскочил,