— Черт бы вас побрал, Скотто! — раздался в радиотелефоне голос Банзера. — А я-то думал, что вы только координируете операцию.

Автомобильный радиотелефон у Скотто, по российским понятиям, аппарат удивительный, со специальным устройством, позволяющим одновременно слушать и говорить благодаря встроенным в трубку миниатюрным динамику и микрофону.

— Пришлось раздваиваться, — оправдывалась Скотто, — и по необходимости стать оперативником. Что мне было делать с четырьмя восемнадцатиколесными трейлерами и с четырьмя контейнерами под одним и тем же номером? Такой пакости мы не предусмотрели.

— Господи! Почему же мне не позвонили?

— У нас было достаточно групп, чтобы вести наблюдение за каждым трейлером в отдельности.

— Слава Богу, что не потеряли из виду контейнер с деньгами.

— Не могли потерять. Мы сразу же определили номерной знак того трейлера, у которого был этот контейнер.

— Не сомневаюсь, что вы сами стали следить за ним?

— Вы правы, но фабрику по переработке макулатуры, оказывается, тоже выбрали для отвода глаз.

— Ничего себе! И есть какие-то предположения, куда везут деньги?

— Покатать их на поезде.

— На поезде, говорите?

— Да. Сейчас мы с Катковым находимся на сортировочной станции Атланты и сидим на контейнере, свесив ножки. Экипаж бросил и тягач, и контейнер и разбежался в разные стороны.

— Что вы намерены делать?

— Щелкунчик хотел захватить контейнер, пока он находится на территории под его юрисдикцией, но я велела Крауссу отговорить его от этой затеи. Деньги в конечном счете должны попасть кому-то на ступеньки крыльца, и я хочу знать, к кому именно.

— Я тоже хочу. А что с экипажем трейлера?

— За ними наблюдают на расстоянии. Пусть думают, что все у них хорошо идет, как задумано.

— Правильно. Вас там поддерживают?

— Щелкунчик выделил пару групп прикрытия, наготове и вертолет. Конечно, наблюдать за трейлером с воздуха слишком рискованно, но, если обстоятельства прижмут, вертолет в нашем распоряжении.

— Понятно. Но почему он стоит там? Его же собираются перебросить в другое место — нам это известно.

— Но нам неизвестно, когда повезут контейнер, Джо. Щелкунчик сказал, он может простоять здесь не одну неделю. Вертолет взят во временное пользование у Национальной гвардии, они не могут держать его так долго. Но уговорить Щелкунчика я не сумела.

— Вы тоже отпущены на короткое время, и я тоже не могу так долго держать вас в отъезде. И не переубеждай меня, пожалуйста.

— Но, Джо…

— Я знаю одного парня из управления полиции Амтрака. Может, он поможет выяснить, куда и когда отправят этот контейнер. Не клади трубку, я ему позвоню.

Скотто продолжала держать радиотелефон, прислушиваясь к шорохам в трубке.

Я не сводил бинокль с контейнера номер 95824, одного из сотни ему подобных на сортировочной железнодорожной станции, где в длинную очередь под погрузку выстроились железнодорожные платформы и вагоны. Подхватывая контейнеры, гигантский мостовой кран, двигающийся взад и вперед, устанавливал на каждой платформе по паре таких сорокафутовых алюминиевых ящиков.

Мы решили встать на путепроводе в самом конце станции. Он перекинулся над путями между заброшенными корпусами дробильных и плавильных цехов и перерабатывающими фабриками, сгрудившимися по другую сторону рельсов. В этом районе, отдаленном от центра города, любые свободные площадки и подъездные дороги были забиты брошенными автомобилями. «Бьюик» Скотто, помятый, поцарапанный, облезлый и покрытый толстым слоем дорожной грязи, казался своим на фоне этой рухляди.

Путепровод оказался удобным наблюдательным пунктом. Мы видели все контейнеровозы, стоявшие внизу в очереди на перегрузку. Несколько маневровых тепловозов подвозили платформы, одну за другой подтаскивали их к главной колее, где сортировали и прицепляли к другим платформам и вагонам. За сортировкой с высокой диспетчерской башни следила бригада диспетчеров, переводя автоматические стрелки и подавая платформы к нужному составу.

— Ну и что, он все еще стоит там? — поинтересовалась Скотто, ей просто не сиделось на месте от нетерпения.

Я кивнул и, опустив бинокль, спросил:

— А что такое Амтрак?

— Общенациональная система железных дорог для перевозок пассажиров.

— Общенациональная? — переспросил я, удивившись тому, что в капиталистической экономике имеется общенародная собственность. — Выходит, этой системой управляет правительство?

— Предоставляет государственные субсидии.

— А как же тогда свободное предпринимательство?

— В этом случае оно слилось с государственным в единое правление. Гражданская авиация оставила железные дороги без пассажиров, а стало быть, и без дела, поэтому государство взяло его на себя, выкупило железные дороги и свело их в единую систему.

— И теперь там имеет собственное управление полиции?

— Да, она охраняет около двадцати тысяч миль железных дорог и все, что по ним перевозится: пассажиров, грузы, словом, все-все. Выделилась из системы ФБР в самостоятельное ведомство в 70-х годах, незадолго до моего прихода на службу сюда.

Она улыбнулась какому-то воспоминанию из своей жизни, но тут снова ожил радиотелефон. Снова Банзер.

— Гэбби? У меня хорошие новости, хотя есть и плохие. Знакомый парень сказал, что режиссер всего этого представления знает свое дело, черт бы его побрал. Атланта — это сердцевина всего юго-востока страны. Здесь скрещиваются свыше дюжины железных дорог, отходящие в самые разные направления.

— Прелестно, — поддела его Скотто. — Значит, наш объект может укатить куда угодно по любой из них, да еще в любое время. Если эта новость хорошая, то какая же плохая?

— Вот послушай, — рассмеялся Банзер. — Сортировочная станция здесь полностью компьютеризована. Для счистки и расшифровки номеров каждой платформы используются сканнеры. Они