Они посмотрели на меня, на Ло Ястреба, оглянулись на лес, откуда прибежали, и побрели к деревне.
В молчаливом согласии мы с Ястребом повернулись и пошли по следу ребятишек, отмеченному сломанными ветками и сбитыми листьями.
Бревно, раздробленное с одного конца, лежало поперек тропинки. Мы перешагнули его и, продравшись сквозь кустарник, вышли на поляну.
Тут валялось множество разбитых в щепки досок. Пятифунтовые балки дома тоже были разбиты, и только одна из четырех выдержала.
Соломенная крыша была сорвана и отброшена на ярд в сторону. Когда-то давно Кэрол выращивала в этом саду цветы; ей тогда пришлось покинуть деревню. Мы шли вниз, к ее бревенчатому дому, который был настолько уютным, что... да, она там вырастила живую изгородь из таких пушистых оранжевых цветов, ну, вы знаете...
Я остановился возле бычьего следа, впечатавшего в землю ветки и листья. Моя нога свободно поместилась в оттиске. Два дерева на поляне были вырваны с корнями. А другие два, побольше, — сломаны; оставшиеся от них «пни» были гораздо выше меня.
Путь быка на поляне можно было легко определить по вывороченным и разбросанным кустам и виноградным лозам.
Ло Ястреб легкой походкой расхаживал по поляне, беззаботно размахивая арбалетом.
— Надо бы держаться поосторожней, — я рассматривал следы разрушения.
— Бык, кажется, огромен.
— Ты же не первый раз охотишься со мной.
— Да, конечно. Но разъяренного быка нельзя надолго терять из виду.
Ло Ястреб направился к лесу, и я пошел за ним.
Пройдя десять шагов вглубь леса, мы услышали, как где-то с грохотом упало дерево — тишина — потом снова упало дерево.
— Конечно, если зверь такой большой, то он себе спокойно разгуливает по лесу, — сказал я.
Снова затрещали деревья.
Потом раздался душераздирающий рев. В нем звучал металл. Ярость, пафос и гром вырывались из бычьих легких с такой силой, что дрожали деревья.
Мы крались под серебристо-зеленой листвой по прохладной и опасной прогалине, шаг за шагом, осторожно переводя дыхание.
Потом слева, среди деревьев...
Он двигался скачками, сотрясая землю так, что с деревьев осыпались листья и ветки.
Бык уставил на нас мутные, бурые, налитые кровью глаза. Из мокрых черных ноздрей вырывался пар. Глазные яблоки громадины были больше моей головы.
Он был очень величественен.
Потом бык опустил голову, мотнул ею, сломал ветку и опустил свои руки на землю — у него было две руки с ороговевшими пальцами, каждый толщиной с мою руку — замычал, снова поднялся и запрыгал прочь.
Ло Ястреб выстрелил. Стрела пролетела между деревьями и попала животному в бок. И великан с ревом умчался.
— Бежим! — крикнул Ястреб и побежал за быком.
И я помчался за этим сумасшедшим стариком, побежал убивать прекрасного зверя. Мы карабкались по раздробленным камням ущелья (они были целыми совсем недавно, когда я бродил здесь в послеполуденное время. Дул ветерок, и в моей руке — рука Челки... на моем плече, на моей щеке). Я спрыгнул вниз на дорогу и, поскользнувшись, растянулся на заросших мхом кирпичах, которыми была вымощена дорога. Мы побежали вперед и...
Некоторые вещи настолько малы, что их трудно увидеть. Другие настолько велики, что нужно отойти, удалиться, чтобы понять, что это такое.
Мы наткнулись на дыру в земле, отверстие около двадцати метров в диаметре. Под ним, вероятно, находилась пещера. Я не знал, что и здесь появился такой пролом.
Бык внезапно заревел из него, выдав свое местонахождение.
Когда эхо затихло, мы подползли к осыпающемуся краю и заглянули в пещеру. Внизу я увидел солнечные пятна на шкуре быка, вертящегося в яме.
Внезапно он выпрямился, ворочая глазами и размахивая волосатыми руками.
Ло Ястреб отпрыгнул назад. Когти были всего в пятнадцати футах от нас.
— Похоже, этот тоннель ведет в пещеры, из которых вытекают родники, — прошептал я. Перед чем- нибудь величественным — только шепотом.
Ло Ястреб кивнул:
— Говорят, некоторые тоннели ведут на сотни метров вглубь, некоторые — на тысячи. А этот — один из самых больших.
«Может ли он вылезти из ямы?» — глупый вопрос.
С другой стороны дыры показалась рогатая голова и плечи быка. Там пол пещеры был повыше, и бык надеялся выбраться наружу. Он посмотрел на нас, пригнулся, замычал, высунув длинный красный язык, покрытый пеной, и попытался прыгнуть.
Он не мог достать нас, но мы отбежали назад. Над краем провала появилась рука и стала шарить в поисках, за что бы зацепиться.
Я услышал, как сзади закричал Ло Ястреб (я бегал быстрее, чем он).
Обернувшись, я увидел, что рука поднялась над ним!
Хлоп!
Ястреб лежал на земле. Рука пошлепала его немножко (
Ло Ястреб не погиб. (На следующий день мы обнаружили, что у него трещина в ребре, но тогда было не до этого.) Он попытался приподняться. Я испугался за этого придавленного жука, за этого пострадавшего, пострадавшего ребенка.
Я схватил его за плечи.
— Ястреб! Ты...
Он не слышал меня из-за рева быка в яме. Но поднялся, хлопая глазами.
Из его носа хлынула кровь, а руку он прижимал к раненой груди. Ло Ястреба просто отбросило ударом и, к счастью, важнейшие органы не пострадали; его только контузило.
— Пойдем отсюда! — и я потащил его к деревьям.
— ...нет, подожди, Чудик... — прозвучал его хриплый голос во время какого-то короткого затишья между ревом.
Когда я подтащил его к дереву и прислонил к стволу, Ястреб схватил меня за руки.
— Надо торопиться, Ястреб! Сможешь идти? Мы должны уходить. Я понесу тебя...
— Нет, — дыхание с клекотом выходило из его легких.
— Ну, пойдем, Ястреб. Шутки шутками. Но ты уже поохотился и бык этот намного больше, чем другие. Он, наверное, мутант, родившийся в пещере с высоким уровнем радиации.
Он снова схватил меня за руку.
— Мы должны остаться и убить его.
— Ты думаешь, что он сможет вылезти наверх и причинить вред деревне? Он сидит в слишком глубокой яме.
— Нет... — Ястреб закашлялся. — Да где бы он там не сидел... Я охотник, Чудик...
— Посмотри на себя...
— И я буду учить тебя охотиться, — он попытался сесть. — Только тебе придется выучить первый урок самостоятельно.
— Ха?
— Ла Страшная говорила, что ты готовишься к путешествию.
