на Коби, а также и то, что он там умер. Но он был поборником веры, и главная цель всех его странствий состояла в очищении и укреплении своего духа, чтобы по возвращении на родину суметь принести пользу всем нам. Ты улетел с Коби по его документам. Кроме того, ты слишком быстро освоил язык жестов, а это может означать только одно — что ты знал его и пользовался им прежде. Тебе нужно быть более осмотрительным, брат, пока ты находишься здесь. Старайся не показывать, что знаешь слишком многое и осваиваешь незнакомое слишком быстро. Даже у некоторых богоотступников хватит ума, чтобы сделать из этого правильные выводы. Ну а теперь скажи мне, как твое настоящее имя и почему ты оказался здесь?

Мозг Хэла напряженно работал.

— Я не могу, — показал он знаками. — Мне очень жаль.

Несколько секунд Джейсон с сожалением смотрел на него.

— Раз ты мне не доверяешь, то и я не могу доверять тебе, — сказал он. — И не смогу взять тебя с собой, когда убегу отсюда.

— Мне очень жаль, — повторил Хэл знаками. — Я не имею права сказать тебе об этом.

Джэйсон вздохнул.

— Ну что ж, пусть будет так, — подвел он итог разговору. Он встал, прошел к противоположной скамье и лег на нее лицом к стене, приняв ту самую позу, в какой его застал Хэл, когда вошел в камеру. Несколько минут Хэл сидел неподвижно, глядя на Джеисона, затем попробовал последовать его примеру и тоже растянулся на скамье. Однако в этом он потерпел неудачу. Его плечи оказались гораздо шире скамьи, и самое большее, чего ему удалось добиться, это найти положение весьма шаткого равновесия, при котором даже секундная расслабленность грозила обернуться падением на пол.

В конце концов он оставил свои попытки улечься на скамью, сел на нее, прислонившись спиной к стене, и, подтянув к себе ноги, сложил их так, что его тело приняло позу лотоса. Колени и значительная часть ног оказались при этом висящими в воздухе, но зато центр массы тела переместился ближе к тому краю скамьи, который прилегал к стене позади него, и теперь он мог отдыхать, не опасаясь свалиться вниз. Он опустил расслабленные руки на бедра и слегка сгорбился, чтобы со стороны казалось, что принял он эту позу бессознательно и она является для него делом привычки, а не результатом тренировки. Затем он вывел свое сознание из режима упорядоченного мышления. Спустя несколько секунд очертания камеры начали расплываться в его глазах, и она исчезла из его поля зрения... Он спал.

Их разбудил громкий лязг внезапно распахнувшейся двери. Охранник еще только входил в нее, когда Хэл уже был на ногах. Краем глаза он заметил, что Джейсон также стоит у своей койки.

Вошедший охранник был худощавым и высоким, хотя и не таким высоким, как Хэл; на его лице с резкими, грубыми чертами застыло надменное выражение; черную милицейскую форму украшали капитанские ромбы.

— Так, хорошо, — проговорил он, глянув на арестантов. — На выход!

Они вышли. Тело Хэла еще не восстановило после сна своей обычной гибкости, но мозг, немедленно среагировавший на происходящее, работал на полную мощность. Хэл старался не смотреть на Джеисона, создавая видимость того, что между ними не происходило никаких разговоров и что они вообще не познакомились друг с другом. Он заметил, что и Джейсон не смотрит в его сторону. Их вывели в коридор и приказали идти туда, откуда, как подсказывала Хэлу память, его препроводили в камеру.

— Куда мы идем? — спросил Джейсон.

— Молчать! — почти ласково приказал капитан, не глядя на него и не меняя выражения лица. — Иначе, когда все это закончится, я подвешу тебя за запястья на часок-другой, ренегатское отродье.

На этом попытка Джеисона поговорить с капитаном закончилась. Они прошли по нескольким коридорам, затем на грузовом лифте поднялись в ту часть здания, где, как помнил Хэл, располагались службы управления этого учреждения. Охранник подвел их к группе примерно из двадцати других таких же, как они, узников, сгрудившихся перед открытыми дверями комнаты, где у противоположной стены находился помост с установленным на нем столом, перед которым было оставлено свободное пространство. С торчащего из помоста флагштока вяло свисало полотнище флага Объединенных Сект — белый крест на черном поле.

Оставив их среди других заключенных, капитан отошел к группе из пяти милиционеров, выполнявших роль охраны, и стал с ними беседовать. Некоторое время все они так и стояли — капитан, охранники и заключенные. Время шло, но ничего не происходило.

Наконец из отдаленного коридора, расположенного под прямым углом к тому, где находились все собравшиеся, донесся звук шагов по гладкому, отполированному полу. Из-за поворота показались три человека. У Хэла на мгновение перехватило дыхание. Двое, в обычных повседневных костюмах, несомненно представляли местную администрацию. А между ними, возвышаясь, шел Блейз Аренс.

Приблизившись к заключенным, Блейз быстро оглядел всех; дойдя до Хэла, его взгляд на мгновение остановился, очевидно потому, что Хэл заметно выделялся ростом среди всех окружающих. Почти не задерживаясь, Блейз прошел мимо и направился к двери, сокрушенно качая головой; этот жест явно относился к сопровождающим его представителям местного начальства.

— Глупцы, — говорил он им, проходя на расстоянии вытянутой руки от Хэла. — Ох, и еще раз глупцы! Неужели вы думали, что на меня может произвести впечатление тот жалкий сброд, который вы подобрали на улицах, и что меня, как какого-нибудь примитивного диктатора, могут позабавить государственные казни или публично проводимые пытки? Подобные затеи приводят лишь к потерям энергии. Сейчас я покажу вам, как делаются серьезные дела. Приведите их всех сюда. — Охранники, услышавшие его слова, уже бросились выполнять приказание, прежде чем один из сопровождающих Блейза обернулся и махнул рукой капитану. Всех заключенных привели в комнату и поставили в три ряда лицом к помосту, где двое спутников Блейза теперь стояли позади стола, а сам Блейз наполовину сидел, наполовину возлежал на нем. Но даже в такой нарочито картинной позе он выглядел властно и элегантно.

При появлении Блейза у Хэла засосало под ложечкой; теперь это ощущение усилилось. Он прожил большую часть жизни под крышей родного дома и имел надежную защиту; он вырос, даже не имея представления о том, что бывает такой страх, который стискивает грудь и делает бессильным все тело. Потом внезапно он встретился со смертью, и одновременно — с такого рода страхом. И вот теперь состояние, вызванное тем ужасным моментом, опять овладело им при новой встрече с этим высокорослым, властным человеком, расположившимся перед ним на помосте.

Он не боялся квакерских властей, лишивших его свободы. Ведь, в конце концов, они были людьми. А он твердо усвоил правило, что для любой проблемы, возникшей во взаимоотношениях людей, можно найти приемлемое решение, если только хорошенько поискать. Но в лице Блейза он встретил существо, уничтожившее сами основы его внутреннего, личного мироздания. Страх все больше охватывал его, парализуя и тело и дух, а сознание, еще сохранившее способность трезво оценивать происходящее, предупреждало, что, как только страх полностью подчинит его себе, он покорится воле судьбы. Тогда Блейз узнает, кто он такой, и все будет кончено.

Он воззвал о помощи. И в ответ из его памяти возникли призраки трех старых учителей.

— Человек, с которым ты столкнулся, не более чем сорняк, пышно цветущий лишь один летний день, — прозвучал в его сознании резкий голос Авдия. — Не более чем короткий ливень на горном склоне, обрушившийся на скалу. Скала — это Бог, она вечна. Дождь проходит, и как будто его и не было. Держись за скалу и не обращай внимания на дождь.

— Он не может ничего такого, чего бы я тебе когда-нибудь не показывал, — раздался мягкий голос Уолтера. — Он только копирует мастерство, достигнутое другими мужчинами и женщинами, многие из которых умеют использовать его гораздо лучше, чем он. Помни, что любой человек обладает не более чем человеческим разумом и телом. Забудь о том, что он старше и опытнее тебя. Сконцентрируй свое сознание только на его подлинной сущности, на его реальных, далеко не безграничных возможностях.

— Страх — это всего лишь один из видов оружия, — сказал Малахия. — Сам по себе он опасен не более, чем остро отточенное лезвие. Воспринимай его так же, как и любое другое оружие. Когда оно направлено на тебя, отклонись, чтобы оно тебя не коснулось, а потом перехвати и держи под контролем ту руку, что его направляет. Оружие, отделенное от руки, становится просто еще одной вещью в мире, заполненном самыми различными вещами.

Блейз окинул взглядом выстроившихся внизу перед помостом узников.