поднялась и побрела к вешалке за своей кожаной курточкой. — Отвезу тебя домой. Но теперь ты понимаешь^ почему я должна беречь мою дырку. Два кило кокаина стоят…
— Ни хуя подобного, — возразил Арктур. — Ты так удолбалась, что и трех метров не проедешь. И ты хуй кому позволишь вести свой блядский самокат.
Повернувшись к нему лицом, Донна дико завопила:
— Потому что никто ни хуя не умеет мою машину водить! Никто этого не умеет, особенно мужики! Ни водить* вообще ни хуя! Ты совал свои лапы мне в…
Дальше Арктур вдруг оказался на темной улице, где-то в незнакомом районе. Один как хуй, подумал он — и тут услышал, как сзади топает Донна, пытаясь за ним поспеть. Она задыхалась от быстрой ходьбы, потому что в последнее время курила столько травы и гаша, что ее легкие совсем слиплись от смолы. Не оборачиваясь, Арктур остановился и стал ждать, страшно усталый и подавленный.
Приблизившись к нему, Донна, тяжело дыша, тоже остановилась.
— Мне страшно жаль, что я тебя так обидела. Тем, что сказала. Я сама не знала, что говорю.
— Ага, — отозвался он. — Я такой урод.
— Просто когда я весь день работаю, я ужасно устаю. И от первого же тяга в момент выпадаю. Хочешь вернуться? Чего ты хочешь? Может, поедем в киношку на открытом воздухе? Как насчет «Южного Комфорта»? Сама я купить его не могу… мне не продадут. — Донна замялась. — Мне еще двадцати одного не исполнилось.
— Ладно, — кивнул он. Они вместе пошли назад.
— Все из-за твоего гаша, — пробормотал Боб Арктур. — Он черный и липкий. А это значит, что он насыщен опиумными алкалоидами. То, что ты куришь, — опиум, а не гаш. Понимаешь? Вот почему он так дорого стоит. Понимаешь ты или нет? — Услышав повышенный тон собственного голоса, он остановился. — Ты, моя милая, совсем не гаш куришь. Ты куришь опиум. А это значит привычка на всю оставшуюся жизнь… Почем твой «гаш» продается? Так ты будешь курить и без конца клевать носом — и даже не сможешь завести машину или грузовик обогнать. Каждый день перед работой тебе будет нужно…
— Мне уже сейчас нужно, — перебила Донна. — Один косяк перед работой. Один в полдень и еще один, как только я домой вернусь. Вот почему я торгую — чтобы купить себе гаш. Гаш клевый. — то, что доктор прописал.
— Опиум, — повторил Арктур. — Так почем сейчас твой «гаш»?
— Примерно десять тысяч долларов за полкило, — ответила Донна. — Самый лучший.
— Черт возьми! Как героин!
— Никогда на иглу не сяду. Никогда не ширялась и никогда не буду. Когда начинаешь ширяться, жить тебе остается шесть месяцев. Чем ни ширяйся. Хоть водой из-под крана. Ты получаешь зависимость…
— Ты ее уже получила.
— Мы все ее получили, — резонно заметила Донна. — Ты принимаешь Вещество С. И что с того? Какая теперь разница? Я счастлива. А ты разве не счастлив? Я прихожу домой и каждый вечер курю первоклассный гаш… это мой кайф. Не пытайся меня изменить. Даже не пробуй. Меня или мои правила. Я такая, какая есть. И я тащусь от гаша. Это моя жизнь.
— А видела ты когда-нибудь фильмы про старых курильщиков опиума? Типа как в прежние времена в Китае? Или про курильщиков гашиша в Индии в наше время? На кого они со временем становятся похожи?
— Я не собираюсь жить долго, — сказала Донна. — И что с того? Не хочу тут долго болтаться. А ты? Чего ради? Что в этом мире такого? А ты когда-нибудь видел… Блин, а как насчет Джерри Фабина? Посмотри на любого, кто подсел на Вещество С. Правда, Боб, ну что в этом мире такого? Это же просто остановка в пути — остановка, где нас наказывают, потому что мы родились порочными…
— А ты и впрямь католичка.
— Пойми, нас здесь наказывают. Так что, если можно время от времени ловить кайф — блин, надо это делать. На днях, когда я ехала на работу, меня чуть не отоварили. Я врубила восьмидорожечный стереокассетник, курила гашишную трубку и в упор не заметила того старого мудака в «форде- императоре»…
— Ты тупая, — произнес Арктур. — Как пробка.
— Я, знаешь ли, собираюсь умереть молодой. Так или иначе. Что бы я ни делала. Скорее всего, на автостраде. Между прочим, на моем «эм-джи» почти никаких тормозов. И меня в этом году уже четырежды штрафовали за превышение скорости. Так что мне теперь надо отправляться в школу вождения. Полный облом. На целых шесть месяцев.
— Значит, в один прекрасный день, — заключил он, — я тебя больше не увижу. Да? И уже никогда не увижу.
— Из-за школы вождения? Нет, через шесть месяцев…
— Из-за мраморного одеяла, — пояснил Арктур. — Под которое ты ляжешь раньше, чем тебе по блядскому закону штата Калифорния будет позволено купить банку пива или флакон бухалова.
— Да! — с энтузиазмом воскликнула Донна. — «Южный Комфорт»! Вот бы прямо сейчас! Может, возьмем литровый флакон «Южного Комфорта» и посмотрим «Планету обезьян»? А? Там еще типа восемь серий осталось — в том числе и та…
— Послушай, — обратился к девушке Боб Арктур, беря ее за плечо; она инстинктивно отпрянула.
— Нет, — отрезала она.
— Знаешь, — продолжил он, — что тебе должны хотя бы однажды разрешить сделать? Разрешить тебе хоть раз законно войти в магазин и купить там банку пива.
— Зачем? — удивленно спросила Донна.
— Как подарок, — объяснил он. — За все хорошее.
— Меня однажды обслужили! — в восторге воскликнула Донна. — В баре! Я тогда принарядилась и была типа с компанией. Барменша спросила, что я хочу, а я сказала: «Я бы выпила „коллинз“ с водкой». И она меня обслужила. Это в «Ла-Пасе» было. Там вообще клевое местечко. Можешь поверить? Про «коллинз» с водкой я из рекламы запомнила. Так что, если меня в баре кто о чем спросит, я отвечу как полагается. Веришь? — Она вдруг прямо на ходу взяла его под руку и притянула к себе, чего никогда раньше не делала. — Я такого кайфа в жизни не испытывала.
— В таком случае, — сказал Арктур, — ты, похоже, получила свой подарок. Свой единственный подарок.
— Ага, я врубаюсь, — заверила Донна. — Правда врубаюсь! Потом ребята из той компании сказали, что мне следовало заказать какую-нибудь мексиканскую выпивку вроде текилы, потому что это был типа мексиканский бар — там, при ресторане «Ла-Пас». Ладно, в другой раз буду знать. Я так это в своих банках памяти и записала. А знаешь, Боб, что я собираюсь в один прекрасный день сделать? Я собираюсь перебраться на север, в Орегон, и жить там в снегу. Каждое утро я буду лопатой убирать снег с передней дорожки. У меня там будет маленький домик и огород с овощами.
— Для этого тебе придется нешуточно экономить, — заметил Арктур. — Откладывать все, что зарабатываешь. Это недешево.
Взглянув на него, Донна вдруг засмущалась и промямлила:
— Он все для меня устроит. Как там его зовут…
— Кто?
— Ну, он. — Донна нежным голосом делилась своим секретом. Сообщала его Бобу Арктуру как своему другу — человеку, которому она могла доверять. — Мистер Тот Самый. Я знаю, как он будет выглядеть. Он будет сидеть за рулем «астон-мартина» и увезет меня в нем на север. А там будет маленький домик в снегу, к северу отсюда. — Немного помявшись, она сказала: — Снег очень милый, правда?
— А сама ты как думаешь? — спросил Арктур.
— Я никогда не видела снега, если не считать одного раза в горах Сан-Берду, но он был грязный и с ледяной коркой, и я тогда просто по-скотски навернулась. Я не такой снег имею в виду. Я имею в виду настоящий снег.
С какой-то особенной тяжестью на сердце Боб Арктур спросил:
— Ты правда уверена? Это действительно будет?
— Обязательно! — Донна кивнула. — Так карты говорят.
