что смотрел на нее глазами Сострадающего».

Он присел рядом с ней на корточки.

Она выкопала в земле углубление, своего рода укрытие, и теперь снаружи были только верхняя часть головы и глаза. Обмен веществ в ее теле, видимо, приостановился, и она оцепенела. Жаба не ощущала присутствия человека.

«Она умерла от жажды!» — в ужасе подумал Рик.

Но жаба шевелилась, он опустил коробку и начал осторожно сметать с жабы пыль. Она, казалось, ничего не имела против. Вероятно, животное не осознавало, что происходит.

Подняв жабу, Рик ощутил ее необычную холодность. Тело ее казалось сморщившимся и сухим и таким холодным, будто она жила под землей, в миле от поверхности, куда никогда не проникало солнце.

Жаба заворочалась. Она вяло попыталась освободиться. Инстинктивным движением.

«Какая крупная, — подумал Рик. — Взрослая, опытная жаба, способная выжить там, где, кажется, уже никто не живет.

Интересно, где она находит воду, чтобы отложить икру? Вот что может сделать Сострадающий — жизнь там, где ее не видит никто, жизнь, тщательно зарывшуюся в труп мертвого мира в самом пекле Вселенной. Сострадающий способен различать даже самые неприметные искры жизни. Теперь я понимаю это. Посмотрев глазами Сострадающего на мир, уже не смогу смотреть по-другому. У моей жабы никакой андроид не отрежет ногу, как это случилось с пауком недоумка».

Он положил аккуратно запакованную коробку на сиденье кара и сел за руль. «Я словно вновь стал ребенком, — подумал он. — Давящая усталость исчезла. Погодите, вот узнает об этом Ирен…»

Он схватил трубку, начал набирать номер и вдруг остановился.

«Я не буду говорить заранее, — заключил он. — Всего тридцать или сорок минут, и я буду дома».

Он запустил двигатель и через секунду, свечой взмыв в небо, полетел к лежащему в семи сотнях миль к югу Сан-Франциско.

Ирен Декард сидела рядом со своим стимулятором Пенфилда, касаясь пальцами циферблата настройки, но ничего не набирала.

Она чувствовала себя больной и безразличной, неспособной что-либо желать. Дорогу в будущее закрывало тяжкое препятствие, отсекая путь ко всем возможностям.

«Если бы здесь был Рик, он заставил бы меня набрать „3“, — подумала она. — И тогда бы мне самой захотелось набрать что-то важное и радостное или просто „888“ — желание смотреть телевизор вне зависимости от передачи. А что, собственно, сейчас по телевизору?»

Потом она стала размышлять, куда пропал Рик.

«Может, он уже летит домой, а может, и нет». Суставы и кости ее, казалось, окаменели от старости.

В дверь постучали.

Отложив руководство по эксплуатации стимулятора Пен-филда, она вскочила, подумав: «Теперь мне не нужно набирать, я уже выбрала — если это прилетел Рик». Она подбежала к двери и широко распахнула ее.

— Привет, — сказал Рик.

Он замер на пороге. Щека его была разбита, одежда разорвана и покрыта пылью. Даже волосы, казалось, пропитаны пылью. Его руки, лицо, кроме сияющих, как у мальчишки, глаз, были покрыты пылью.

«У него такой вид, — подумала Ирен, — словно он целый день играл на улице и вот теперь пришел домой отдохнуть, умыться и рассказать о всех чудесах прошедшего дня».

— Как хорошо, что ты вернулся, — сказала она.

— Я кое-что принес.

Он держал в руках картонную коробку, как будто в ней было что-то хрупкое и слишком ценное, чтобы выпустить из рук. Он не выпускал ее ни на секунду.

— Я сварю тебе кофе, — предложила она.

На плите в кухне она нажала нужную кнопку и минуту спустя поставила на стол его большую чашку.

Продолжая бережно держать коробку, он уселся, и удивление не сходило с его лица. За долгие годы совместной жизни она еще никогда не видела его таким. Что-то произошло с тех пор, как она видела его в последний раз прошлой ночью.

Там, в коробке, видимо, и была причина перемен.

— Я хочу спать, — объявил он, — я буду спать целый день. Я звонил Гарри Брайанту, и он дал мне день отдыха. Именно этим я и займусь.

Он осторожно поставил на стол коробку, взял чашку кофе и послушно — потому что так хотела Ирен — выпил ее.

Сев напротив, она спросила:

— Что у тебя там, Рик?

— Жаба.

— Можно посмотреть?

Она смотрела, как он разматывает ветошь и открывает коробку.

— Ой! — вскрикнула она. Увидев животное, Ирен испугалась. — Она не укусит?

— Возьми ее, она не кусается. У жаб нет зубов.

Рик вытащил животное из коробки и подал ей. Подавив отвращение, Ирен взяла жабу.

— Я думала, они все вымерли.

Она перевернула жабу, с любопытством рассматривая ножки. Они казались ей почти бесполезными.

— А жабы могут прыгать, как лягушки? Она может выпрыгнуть у меня из руки?

— У них слабые лапки, — сказал Рик. — Это главное различие между жабами и лягушками. И вода. Лягушкам нужна вода, а жаба может жить и в пустыне. Эту я нашел на границе Орегона, там, где все давно вымерло.

Он протянул руку, чтобы забрать жабу, но Ирен заметила что-то необычное. Продолжая держать ее животом вверх, она поковыряла живот жабы и ногтем открыла миниатюрную контрольную панель.