— Банни.

— Ну и?…

— Все отменяется. — Она направилась к шкафу и достала простую юбку и блузку. Потом подобрала лифчик и трусики и удалилась, намереваясь, очевидно, одеваться где-нибудь в другом месте.

— Что отменяется? — Чак спрыгнул с кровати и начал лихорадочно одеваться. Патриция скрылась; где-то рядом хлопнула дверь. Она не отвечала — вероятно, даже не расслышала вопроса.

Когда он, уже одетый, завязывал шнурки на ботинках, девушка снова появилась, тоже полностью одетая. Подойди к зеркалу, она стала расчесывать волосы. На ее лице не отражалось никаких эмоций — казалось, она находилась за много световых лет отсюда.

— Скажите, что случилось? — повторил Чак. — Что сказал Банни?

— Ну, сказал, что не собирается использовать вашу рукопись, и если я звонила вам, или вы звонили мне… — Она впервые с момента звонка осмысленно посмотрела на Чака, словно только что заметила его присутствие. — Я не стала говорить, что вы у меня. Но он сказал, что если я буду говорить с вами… В общем, ваша идея сценария ему абсолютно не понравилась, и он больше не хочет тратить на нее время.

— МОЯ ИДЕЯ?

— Да, вся ваша рукопись. Он получил посланные вами страницы и нашел их ужасными.

Чак почувствовал, как у него запылали уши; в голове разлилась боль, лицо онемело.

— Дак и Джонс, его постоянные авторы, пишут сейчас совершенно новый сценарий, — заключила Патриция. Подле долгой паузы Чак хрипло спросил:

— Должен ли я связаться с ним?…

— Он ничего не сказал. — Закончив расчесывать волосы, она снова исчезла. Поднявшись, Чак последовал за ней. Она сидела в гостиной рядом с видеофоном и набирала номер.

— Кому вы звоните? — требовательно спросил Чак.

— Одному знакомому, — отрешенно ответила Патриция, — он отведет меня в ресторан поужинать.

Надтреснутым от досады голосом Чак произнес:

— Позвольте мне отвести вас в ресторан. Мне бы очень этого хотелось.

Девушка даже не стала затруднять себя ответом; она продолжала вызывать нужный ей номер.

Чак подошел к древней индейской скамье и стал собирать разбросанные листы рукописи и запихивать в конверт. Тем временем Патриция договаривалась об ужине; он слышал ее мягкий мелодичный голос.

— До встречи, — бросил Чак, надев пальто. Девушка не поднимала глаз от экрана, поглощенная разговором. Чак вышел из квартиры, хлопнув дверью.

Направляясь по ковровой дорожке к лифту, он дважды споткнулся.

«Черт, — подумал он, — проклятый напиток все еще действует. Может, мне все это привиделось… ГБ-40 смешался с этим…, как его?… Черным Тараканом»…» Голова раскалывалась, на душе было мерзко. Он старался сосредоточиться только на одной мысли: поскорее выйти да улицу, выбраться из этой ужасной Санта-Моники и вернуться в Северную Калифорнию, в свою комнату…

Был ли прав Лондон? Мысли Чака путались; возможно, Хентмэну просто не понравилась рукопись. Однако если посмотреть на дело с другой стороны…

«Я должен позвонить Банни, — решил он наконец. — Срочно. Почему я не набрал номер прямо из квартиры Патриции Вивер?»

Чак обнаружил видеофонную кабину на первом этаже, недалеко от лифта; зайдя в нее, он стал набирать номер фирмы Хентмэна. Потом вдруг остановился и повесил трубку обратно на рычаг. «Нужно ли мне знать? Смогу ли я выдержать второе увольнение?»

Прикрыв дверь кабины, он в нерешительности замер. Прошло несколько секунд. «Надо подождать, успокоить нервы. Пока из меня не выйдет эта альфанская смесь».

Чак вышел из парадной на вечереющую улицу. Засунув руки в карманы пальто, он бесцельно побрел по тротуару. Однако волнение не спадало. Напротив, отчаяние с каждым шагом все больше овладевало им. Все вокруг него распадалось в прах, он падал в какую-то пропасть.

Чак не ощущал в себе сил, способных остановить это падение. Он мог только беспомощно ждать дальнейших проявлений скрытых процессов, слишком глобальных для понимания.

Он очнулся оттого, что автоматический женский голос повторял: «Пожалуйста, уплатите еще двадцать пять центов. Просьба не засовывать в аппарат купюры, пользуйтесь монетами».

Моргнув, он понял, что снова находится в видеофонной кабине. Но кому он звонит? Банни Хентмэну? Порывшись в карманах, он нашел четвертак и опустил его в прорезь под экраном. Экран сразу же очистился от помех и на нем возник образ.

Это был явно не Банни Хентмэн: на него смотрело озабоченное лицо Джоанны Триест.

— Что случилось? — заговорила она. — Чак, ты выглядишь ужасно. Ты болен? Откуда ты звонишь?

— Из Санта-Моники, — проговорил он, предполагая, что все еще был там. По крайней мере, он не помнил обратного переплета в Сан-Франциско. Да и времени прошло не так много…, или ему казалось? Чак посмотрел на часы: девятый час.

— Послушай…, дело в том, что меня сегодня утром отстранили от работы в ЦРУ, а теперь…

— Я очень тебе сочувствую, — сказала Джоанна, плотно прижимая трубку к уху.

— Спасибо. А теперь, кажется, меня уволил и Банни Хентмэн. Но я не совсем уверен, потому что, откровенно говоря, просто боюсь ему звонить.

Некоторое время оба молчали, разглядывая друг друга. Потом Джоанна мягко сказала:

— Послушай, Чак, успокойся. Тебе нужно позвонить Хентмэну. Или, если хочешь, я позвоню сама. Скажу, что я твой секретарь или еще что-нибудь — не волнуйся, я найду, что сказать. Дай мне номер твоей кабины. И не вздумай вешать нос — я уже достаточно хорошо знаю тебя. Если ты дашь волю отчаянию, снова замыслишь самоубийство, я не смогу помочь тебе — не успею.

— Спасибо тебе, — сказал Чак. — Рад слышать, что хоть кому-то я не безразличен.

— На тебя и так свалилось слишком много, — проговорила Джоанна в своей мягкой, интеллигентной манере. — Разрыв с женой, теперь…

— Позвони ему, — прервал Чак. — Вот номер. — Он поднес клочок бумаги к экрану; Джоанна переписала номер.

Повесив трубку, он остался в кабине и закурил. В голове начало проясняться; он задумался о том, что же делал последние два часа. Мышцы ног одервенели и ныли от усталости — наверное, он куда-то шел. Бесцельно слонялся по улицам Санта-Моники без единой мысли в голове.

Нащупав в кармане упаковку с таблетками ГБ-40, он распечатал и проглотил одну. «Может, полегчает», — подумал он. Однако прояснение в мозгу не улучшило настроения. Ощущение полного краха по-прежнему не покидало его.

«Липкая плесень — вот кто мне нужен».

Позвонив в справочную Марин Каунти, Чак узнал номер комнатного видеофона Смайла Раннинга Клама в Замке Бездельников, опустил новую монету и набрал номер. В трубке долго раздавались длинные гудки, экран оставался серым.

«АЛЛО».

На экране появились сначала буквы, потом за ними стал просматриваться расплывчатый желтый силуэт. Ганимедянин, естественно, не мог воспользоваться звуковой связью.

— Это Чак Риттерсдорф.

Теперь слова побежали по экрану; желтый силуэт слегка заколыхался:

«С ВАМИ ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ, ГОСПОДИН РИТТЕРСДОРФ. Я НЕ МОГУ ЧИТАТЬ ВАШИ МЫСЛИ НА ТАКОМ РАССТОЯНИИ, ОДНАКО, СУДЯ ПО ИНТОНАЦИЯМ ВАШЕГО ГОЛОСА…»

— Вы можете повлиять на Хентмэна? — спросил Чак. «КАК Я УЖЕ ГОВОРИЛ, Я СОВЕРШЕННО НЕ ЗНАЮ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА».

Чак произнес:

— Похоже, он уволил меня. Может быть, вы постараетесь уговорить его взять меня обратно?…

«Я, так больше не могу, — думал он. — Мне нужна хоть какая-то работа».