— Мы обязательно найдем их, Джейк, — пообещала она. — Найдем — я ни капли в этом не сомневаюсь!

В тот же миг Джейк осознал, что Роз не лжет. Он абсолютно не понимал, зачем, как и кто может путешествовать по истории, но знал, чувствовал нутром, что все это может быть правдой. И тогда же мальчик, наконец, поверил, и это ошеломило его, что родители действительно пропали.

Одна из дверей каюты открылась, и в нее вошла дама в длинной шубе. Заметив Джейка и Роз, она остановилась.

— О… Разве еще не время обеда? — спросила она довольно раздраженным голосом.

— Думаю, он вот-вот будет, — сообщила ей Роз. — Как поживаешь, Осеан? Ты ничуть не изменилась.

— И ты выглядишь… В целом всё так же, — откликнулась дама — похоже, это было лучшее, что ей удалось подыскать. — Возможно, мешки под глазами стали чуточку заметнее.

— А ты все так же талантливо льстишь, — хихикнула в ответ Роз. — Это Джейк, мой племянник.

— Осеан Нуар, — небрежно бросила дама. — Не возражаешь, если я подожду здесь? В моей каюте настоящий ледник, как обычно.

Она расположилась на кушетке, закурила сигару и с демонстративной скорбью уставилась в иллюминатор.

Некоторое время спустя появились двое матросов и быстро накрыли на стол посреди помещения. А затем собрались и остальные пассажиры: Чарли Чиверли со своим попугаем, мистером Дрейком, блистательная Топаз Сент-Оноре и Джупитус Коул. Сам того не желая, Джейк заметил, как оживилась Осеан Нуар, когда последний зашел в каюту. Она затушила сигару, торопливо поправила прическу, перебралась в другой конец помещения и, одарив Джупитуса чарующей улыбкой, уселась прямо перед ним так, чтобы продемонстрировать свою изящную спину. Увы, все эти усилия были потрачены впустую, поскольку мужчина полностью ушел в свой собственный мир, изучая карты.

Внимание Джейка привлек занятный навигационный инструмент, подвешенный к потолку над столом. Состоял он из сферы, которую окружали три золотистых кольца разных размеров, без зазора входящих одно в другое. На каждом кольце был ряд значков, частично выполненный в цифрах, частично в непонятных символах.

— Это константор, — шепнула Роз. — Он наводит нас на нужную точку горизонта. Это крайне важный прибор, еще один на палубе. Если приглядеться, видно, как он движется.

Джейк всмотрелся пристальнее. Тетя была права: он мог различить, как золотистые кольца едва заметно поворачиваются на своих осях.

— Когда все три кольца выровняются, мы достигнем точки горизонта, и там-то и начнется настоящее веселье. Первый раз просто незабываем. Как будто поездка на лучших в мире американских горках.

Снова покосившись на часы, Джупитус покраснел от раздражения.

— Норланд! — крикнул он куда-то вниз. — Обед подадут или нет? Бесполезная личность, — буркнул он так, что все в каюте затихли. — Много ли толку от дворецкого, неспособного следить за временем?

Норланд вынырнул из расположенного внизу камбуза. Он совершенно не выглядел взволнованным (поскольку на собственном опыте убедился, что совладать со вспыльчивостью Джупитуса лучше всего притворяясь, будто никакого проступка и не было вовсе). Он потянул за веревки кухонного лифта, откинул лючок и раздал присутствующим тарелки с сочной жареной курицей. Все сели есть: Джейк с Роз с одной стороны, Осеан с другой, а Топаз с Чарли напротив.

Осеан бросила взгляд на блюда с овощами и утомленно вздохнула.

— Ужасная английская пища.

Никто не обратил на нее ни малейшего внимания.

Джейк ел обед, оказавшийся одним из вкуснейших в его жизни, и ошеломленно прислушивался к обрывкам разговоров, ведущихся вокруг. Топаз расспрашивала Джупитуса о том, как он в Византии защищал Шелковый путь из Китая. Тот с присущим ему бесстрастным видом пытался представить это событие как совершенно незначительное, но ему явно льстило полученное в ту пору прозвище — «Герой- турок».

Осеан пришла в восторг от этой истории и рассказала в ответ о собственных «чудовищных испытаниях» в Париже, где ей пришлось столкнуться с полчищами французских революционеров, «не имея даже пилки для ногтей, чтобы себя защитить». Каким-то необъяснимым образом это привело к тому, что Норланд, закончивший подавать еду (причем самую большую порцию он приберег для себя) и присевший, принялся нудно повествовать о том, как однажды, когда его отправили к австрийскому двору во время Иосифа Второго, слышал игру на фортепьяно самого Моцарта.

Обо всех этих случаях рассказывалось небрежно, как будто они произошли во время заурядного отпуска в Коста-дель-Соль. Джейку это казалось не то сном, не то искусным театральным представлением. И все же, что за чарующая, захватывающая идея — действительно путешествовать назад по истории! Роз пообещала ему, что он «все увидит сам». И мальчик, затаив дыхание, ждал, когда же это осуществится.

Время от времени он посматривал на лучащуюся уверенностью Топаз, сидящую напротив него. Она не походила ни на одну виденную им до сих пор девочку. На стену своей комнаты Джейк вешал изображения людей, вызывающих его интерес. Одно, вырезанное из воскресного журнала, в особенности завораживало его: портрет девочки, принцессы-воительницы, или, по крайней мере, такой он ее считал. Ее лицо было бледным и прекрасным, взгляд — одновременно величественным и неуверенным. В длинные волосы были вплетены драгоценные украшения, а облачена она была в блестящие доспехи. Позади нее расстилался таинственный пейзаж с горами и замками, над которыми собирались зловещие грозовые облака. Топаз напоминала Джейку этот персонаж — такая же загадочная, прекрасная, храбрая.

Храбрая? Мальчик сам удивился; никогда прежде он не задумывался о том, выглядит ли кто-то храбрым. Наблюдая за тем, как Топаз болтает с Чарли, он утонул в синеве ее глаз. Казалось, они искрятся и мерцают тысячей чувств одновременно: восторгом, счастьем, нетерпением и изумлением. Вот только что она чуть отвлеклась, и ее глаза как будто бы потемнели от цвета индиго до темного ультрамарина, полного глубокой печали. Секундой позже она уже захлебывалась хохотом при виде того, как Чарли изображает одноглазого дрессировщика попугаев, которого как-то встретил в Танжере.

Во время беседы выжидательные взгляды то и дело обращались к висящему над столом поблескивающему константору. Золотистые кольца смещались все ближе и ближе к точке, где они выровняются.

По окончании трапезы Джупитус встал и направился к серванту. Все умолкли сразу же, как только он открыл шкатулку, которую с такой осторожностью достал из своего сейфа в Лондоне на глазах у Джейка. Сперва он извлек блестящее серебряное устройство со шкалами и рычажками, затем простой флакончик с серой жидкостью и, наконец, очень бережно, изящный хрустальный фиал с золотистой.

— А что происходит теперь? — шепотом спросил Джейк у тети, недоумевая, почему притихли все остальные.

— Этот маленький прибор называется чашей горизонта, — откликнулась Роз.

Мальчик внимательно наблюдал за тем, как Джупитус тщательно выставляет на шкалах и рычажках устройства точные настройки.

— Он вводит дату, в которую мы отправляемся, — пояснил Чарли. — Вот-вот он поместит внутрь по капле каждой жидкости. Тогда чаша сплавит их в определенных пропорциях, в невероятно строгом соотношении. Затем мы это выпьем и — привет, история.

— Она сплавляет жидкости? — пытаясь разобраться, переспросил Джейк.

— На молекулярном уровне, естественно, — уточнил Чарли и продолжил, поправив на носу очки: — Какое-то процентное содержание отправит вас в тысяча семьсот пятидесятый год; немножко больше — и завтракать вы будете уже в древнем Риме. Это, разумеется, при условии, что вы обладаете доблестью — так называется способность путешествовать по истории. Не думайте, будто любой человек может выпить это и тут же рвануть в прошлое. Лишь немногие избранные, те, у кого имеются фигуры в глазах, ромбы или прямоугольники. И еще меньшее количество людей способно путешествовать на более значительные расстояния, до Рождества Христова и дальше.

— И что же это за жидкости? — спросил Джейк, пока Джупитус открывал флаконы и капал из каждого