– Тьфу, чертовщина! – когда машина отъехала километр от деревни, притормозив, но не заглушив мотора, с досадой воскликнул Тарасов. – Живот прихватило!!! Едрить-раскудрить!! Ребята, будьте добры, обождите малость! Сгоняю в лесок, облегчусь!!!

Коммерсант распахнул дверь, вывалился наружу и грузной трусцой скрылся среди деревьев. Прошла одна минута, вторая...

– Б...й рот! – злобно выругался Поцман. Беспрестанные задержки обещанного «царского вознаграждения» довели господина адвоката до белого каления. – Заколебал хмырь Андрюша! Прямо как в пословице – «не понос, так золотуха», вернее, «не золотуха, так»...

Завершить фразу Юрий Давидович не сумел. В ста метрах от него Тарасов нажал кнопку на пульте дистанционного управления. Подержанная белая «Нива» вместе с адвокатом Поцманом, нотариусом Фениксовым и бомжем Соловушкиным исчезла во вспышке пламени оглушительного взрыва...

Гаденько хихикая, убийца вновь пустился бежать в противоположную от взрыва сторону. Через четыреста метров лесок прорезал новый проселок, параллельный тому, где только что сработала купленная у Ширвани бомба. Здесь, на небольшой, неприметной с дороги полянке, госпожа Тарасова загодя оставила для супруга новенький джип, оформленный на имя Семена Эдуардовича Павлюкина.

Тарасов, задыхаясь, остановился. Непривычное к физическим нагрузкам, сердце норовило выпрыгнуть из груди. Широко разинутый рот жадно хватал воздух. Одежда насквозь пропиталась потом... Андрей Михайлович приходил в себя довольно долго. Впрочем, особо спешить надобности не было. Валерия Петровна позвонит в милицию не ранее оговоренного срока, то есть спустя час после взрыва. А кроме нее, ни у кого в деревне телефона нет!.. Наконец Андрей Михайлович очухался; стерев носовым платком отпечатки пальцев, выбросил в грязную канаву пульт, отпер дверцу джипа, уселся за руль, включил зажигание, выехал на параллельный проселок и двинулся к тому самому недавно приобретенному дому в ста километрах от Москвы, где они договорились встретиться с женой по завершении похорон. На заднем сиденье, нежно грея душу коммерсанта, покоился объемистый чемодан, под завязку набитый пухлыми пачками долларов, полученных от Ширвани Имамова.

– Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел! – гнусаво распевал знаменитую песенку Колобка свежеиспеченный господин Павлюкин. Он даже не подозревал, что все имамовские доллары не более чем искусно выполненные фальшивки и стоят немногим больше той бумаги, из которой изготовлены!..[37]

В тот самый час, когда господин Тарасов приводил в исполнение свой дьявольский план, Геннадий Филимонов со свирепой отвагой древнего викинга отбивался в одиночку от пятерых здоровенных чеченцев. Шестой распластался на земле с разнесенным вдребезги черепом. Неподалеку в траве валялся «макаров» Филимонова, из которого тот, угодив в засаду, сумел выстрелить всего один раз. Чеченцы, получившие от Имамова строжайший наказ взять Геннадия живым, огнестрельного оружия не применяли. Огромный бритоголовый детина по имени Муса ухитрился ловким ударом резиновой дубинки по кисти выбить оружие из руки не в меру прыткого русского, успевшего-таки (невзирая на внезапность нападения) уложить наповал Джабраила... Схватка длилась уже несколько минут, однако пятикратное численное превосходство пока не приносило «джигитам» желаемого результата...

Проклятый неверный, похоже, не собирался ни терять сознания, ни тем более сдаваться. Окруженный со всех сторон, порядком избитый, он тем не менее продолжал уверенно защищаться и наносить ответные удары. На окровавленном лице светились холодной яростью льдистые серые глаза.

– И-и-и!! – пронзительно заверещал Муса, хватаясь за разбитую носком ботинка мошонку.

– К-р-рак! – затрещала сломанная в коленном суставе нога Лечо.

– У-ы-а-а-а!! – рухнув в грязь, утробно завыл покалеченный чеченец.

«Шайтан!!! – мысленно выругался главный из нападавших Магомед Хултыгов. – Придется стрелять по конечностям. Такого голыми руками не возьмешь!..»

С понедельника семнадцатого апреля Геннадия ни на минуту не покидало растущее как на дрожжах чувство тревоги. По ночам его мучили сумбурные, плохо запоминающиеся кошмары (наутро в памяти оставались лишь бессвязные обрывки увиденного: уродливые черные рожи... грязные когтистые лапы... лужи крови... куски разлагающейся плоти). Днем сердце щемила смертная тоска. Филимонов нутром чуял неумолимо надвигающуюся опасность, но, к сожалению, не мог понять, откуда именно она исходит. К утру пятницы двадцать первого апреля напряжение достигло апогея, и Геннадий, не слушая возражений жены, силком спровадил ее вместе с сыном к теще, в подмосковный город Дмитров. После их отъезда на душе заметно полегчало, а тоска уступила место звериной настороженности и готовности к жесткой схватке с неведомым врагом...

Вечером двадцать второго апреля Филимонов (загодя созвонившись) отправился к Пастухову, который весной, летом и ранней осенью неизменно проводил выходные на загородной даче, расположенной в живописном местечке неподалеку от тридцатого километра К...го шоссе. Дело в том, что половина срока (выделенного, как помнит читатель, Тарасову на исправление) миновала, но... никаких подвижек в нужном направлении со стороны коммерсанта не наблюдалось.

Терпение Виктора постепенно иссякло, и сегодня он наконец решил детально обсудить с Филимоновым те самые жесткие меры, которые изначально предлагал Геннадий. Помимо Филимонова, Пастухов пригласил на встречу двух ближайших сподвижников из ядра бригады...

Проехав половину пути, Геннадий неожиданно заметил залитого кровью мужчину, скорчившегося на обочине безлюдной дороги рядом с искореженным велосипедом. «Не останавливайся! Это ловушка!!!» – шепнула Осторожность. «А если человек действительно попал в аварию и умирает покалеченный, беспомощный?!» – спросила Совесть.

Голос Совести оказался сильнее. «Девятка» Геннадия притормозила и осторожно дала задний ход. Мужчина слабо пошевелился, застонал. Вынув из барсетки сотовый телефон, Филимонов набрал номер Пастухова.

– Виктор, я на пятнадцатом километре. Тут, кажется, велосипедиста машиной сбило, – дождавшись ответа, быстро заговорил он. – Я должен попытаться ему помочь, но... не вешай пока трубку! Береженого Бог бережет!

Положив неотключенный мобильник на сиденье (передающей мембраной к выходу), Геннадий, распахнув дверцу, выбрался наружу, подошел к стонущему человеку, пригляделся и... раскусил обман!!! При ближайшем рассмотрении не так уж сложно отличить кровь от кетчупа!!!

С диким ревом «Аллах акбар!!!» лжераненый попытался ухватить Филимонова обеими руками за ноги.