весьма вероятным повторение событий предыдущего года, только наоборот – теперь американцы могли обратиться к англичанам с просьбой помочь им в войне против немецких подводных лодок. А если так, противолодочные меры англичан в восточной зоне Атлантики оказались бы ослабленными из-за перевода части сил в американские воды. Такая оценка вероятных действий противника и заставила меня отправить в середине февраля 2 подводные лодки в район Фритауна.

Они достигли указанного района в начале марта и обнаружили, что активность противника весьма значительна, но проявляется нерегулярно. Они потопили 11 судов. Таким образом, решение об отправке подлодок было правильным. Неожиданное и весьма удачное появление немецких подводных лодок в этом районе вполне могло остановить переброску противолодочных сил в Соединенные Штаты и таким образом продлить благоприятные для нас условия в американских водах. Теперь мы точно знаем, что перевод британских противолодочных сил в помощь американскому флоту постоянно обсуждался англичанами и американцами с тех самых пор, как наши подлодки впервые появились у берегов США в январе 1942 года, и что в середине апреля две британские эскортные группы ушли к американцам.

Однако морские районы у американского побережья остались нашим основным театром военных действий. Уже два месяца мы вели войну в этих водах. Невозможно было предвидеть, когда противолодочные заграждения американцев станут достаточно сильными, чтобы положить конец нашим исключительным успехам. С середины марта и до конца апреля в американских водах находилось только 6–8 подлодок – приходилось платить за отправку наших субмарин для защиты Норвегии.

Командование подводного флота расположило те немногие подлодки, которые у нас остались, в непосредственной близости от Восточного побережья Соединенных Штатов. Перед ними стояла цель – максимально использовать благоприятную ситуацию, действуя как можно дольше в районах наиболее интенсивного судоходства. Подлодки держались довольно близко к берегу и двигались от Нью-Йорка к югу. Наши офицеры достаточно быстро смогли составить расписание движения судов по ночам. Район мыса Хаттерас оказался особенно плодотворным. Стремясь избежать нападения подводных лодок, суда держались на прибрежном мелководье, но подлодки все равно атаковали, причем они по ночам действовали в водах глубиной не более 4–5 саженей, то есть там, где они не могли нырнуть, встретив эскорт противника или будучи обнаруженными с воздуха. Капитан-лейтенант Хардеген («U-123») потопил несколько танкеров на мелководье к северо-востоку от Саванны. Должен отметить, что успехи наших подводных лодок в этом районе были ошеломляющими. Хардеген уничтожил 11 судов, капитан-лейтенант Мор («U-124») – 9, капитан-лейтенанты Топп («U-552»), Мётцельбург («U-203») и Лассен («U-160») потопили по 5–6 судов каждый. Все они умели четко оценить общую ситуацию, знали, когда можно пойти на риск, чтобы максимально развить успех. Можно сказать, что выросло новое поколение асов подводной войны.

Кроме района вблизи берега благодаря счастливой случайности был обнаружен еще один район с весьма интенсивным судоходством к востоку от мыса Хаттерас. Пересекая Атлантику, капитан-лейтенант Шеве («U-105») вошел в полосу непогоды, которая сильно задержала его продвижение вперед, и он даже начал опасаться, что ему не хватит топлива, чтобы провести достаточно времени в выделенном для него районе мыса Хаттерас. Поэтому он остался в 300 милях от мыса и с удивлением обнаружил, что попал в точку пересечения трех судоходных линий, идущих с севера на восток, с юга на восток и с севера на запад. Район оказался очень плодотворным, и подводные лодки хорошо там потрудились, особенно в период полнолуния, когда операции вблизи берега практически невозможны.

В конце апреля стало очевидно, что эффективность противолодочных мероприятий вблизи американского побережья стала более высокой. К примеру, теперь суда проходили мыс Хаттерас только днем, причем в разное время и на разном расстоянии от берега. Число независимо идущих судов значительно уменьшилось – они стали собираться группами. После прохода одной группы море надолго оставалось пустынным – до появления следующей, которая, как правило, следовала уже другим курсом и оставалась невидимой для ожидавших в засаде подлодок. Это намного усложнило задачу обнаружения противника. Трудностей еще прибавилось, когда в конце апреля противолодочные силы и в море, и в воздухе получили большое подкрепление. В первую очередь это почувствовалось в прибрежных водах – американцы явно стремились как можно быстрее избавиться от агрессивных гостей.

Однако принятые меры – изменение маршрутов и укрепление воздушных и морских патрульных групп – все же не были настолько эффективными, чтобы вызвать серьезное беспокойство немецкого командования. Я решил продолжать действовать в американских водах, оперативно реагируя на изменения ситуации принятием соответствующих тактических контрмер. За период с середины января и до конца апреля нами была потеряна лишь одна подлодка – «U-85» (командир Грегер). Произошло это к востоку от мыса Хаттерас. За это время только в американских водах наши подлодки потопили 198 судов (1 150 675 тонн). Причем это минимальная цифра. Она была приведена в обзоре, выполненном американскими военными статистиками по районам, где потери судов были сочтены максимальными. Иными словами, в обзоре учитывались только те районы, в которых ежемесячно гибло более 7 судов.

14 апреля 1942 года личный советник Рузвельта Хопкинс, находившийся в Лондоне, телеграфировал своему президенту, что за истекшие 3 месяца потери тоннажа союзников составили 1 миллион 200 тысяч тонн, причем больше половины этого – танкеры.

Для немецких подводных лодок это был удивительно плодотворный период, когда, потеряв всего одну лодку и имея в своем распоряжении мизерные силы, мы сумели нанести противнику колоссальный ущерб.

Действия немецких субмарин показали, что проведенные американцами противолодочные мероприятия серьезным препятствием не являются. К сожалению, того же нельзя было сказать о британских оборонительных мерах. Пересекая Атлантику, подлодки очень редко встречали в открытом море конвой. Как-то раз немецкая субмарина встретила в море два быстроходных транспорта в сопровождении двух эсминцев. При первой атаке подлодке удалось потопить эсминец «Бельмон». Во время завязавшегося затем преследования транспортов, уходивших со скоростью 14 узлов, возможности для атаки больше не представилось. Когда суда идут с высокой скоростью, подлодкам почти невозможно выйти на атакующую позицию.

В конце февраля с подлодки «U-155» командира Пининга заметили конвой в 600 милях к северо-востоку от мыса Рейс, Ньюфаундленд, идущий юго-западным курсом. Это был британский конвой ONS-67. В пределах 200–300 миль от него находилось еще 5 немецких подводных лодок. В течение трех суток до подхода остальных подлодок «U-155» поддерживала контакт с конвоем. При последующей атаке 8 судов было потоплено, из них 6 – крупнотоннажные танкеры. Среди подлодок потерь не было.

Операция, вне всякого сомнения, была успешной. Правда, в это же время произошли другие события, послужившие основанием для нашего беспокойства. В конце февраля на пути к базе с подводной лодки «U-82» (командир Рольман) заметили в западной части Бискайского залива небольшой и плохо охраняемый конвой. Через некоторое время сигналы с «U-82» прекратились. Лодка оказалась уничтоженной. В конце марта в этом же районе с подлодки «U-587» (командир Борхерт) также обнаружили конвой. Эта лодка тоже погибла. 15 апреля, когда капитан-лейтенант Лерхен, командир «U-252», сообщил об обнаружении конвоя, причем на том же самом месте, я забеспокоился, приказал соблюдать особую осторожность и не атаковать, если не удастся выйти на благоприятную позицию. Однако и эта лодка больше не вышла на связь. Три конвоя, о которых шла речь, шли вне расписания регулярных британских конвоев, составить которое для нас не составило особого труда. Это не могло не навести на размышления, и в моем журнале боевых действий появилась следующая запись: