подводникам не удается визуально наблюдать за детонацией торпеды, они только слышат звук взрыва. Взрывы торпеды и глубинных бомб легко можно перепутать.
Согласно имеющейся сегодня информации, было потоплено 6 торговых судов (36 422 тонны), а также 3 корабля эскорта. Еще 1 корабль был торпедирован, но не затонул и был взят на буксир. Вполне возможно, со временем выяснится, что потери конвоя все же были больше, поскольку, если верить данным, доступным сегодня, потери конвоя меньше, чем число попаданий торпед, визуально отмеченных нашими капитанами.
В процессе октябрьских операций против конвоев нам пришлось усвоить важный урок: туман явился для подводных лодок неплохой защитой от атак с воздуха, поскольку впоследствии им ни разу не удалось развить успех при наличии сильного воздушного прикрытия. Поэтому и относительные удачные результаты первых операций группы «Королёк» больше не повторялись. Даже наоборот, в последующие месяцы мы убедились, что даже усовершенствованные вооружение и оснащение подводных лодок не смогли поднять на должную высоту боевую мощь немецких подводных лодок. Эра грандиозных побед подошла к концу. Теперь нам оставалось только занять подвижную оборону, продолжая сковывать силы противника, при этом расходуя свои как можно более экономно. Такое положение дел не поднимало настроение, что наглядно видно из записи в журнале боевых действий командования подводного флота от 1 июня 1944 года:
«Наши попытки сковать силы противника, как следует из докладов капитанов, сообщений агентов и информации военно-морской разведки, до сих пор были удачными. Количество вражеских самолетов и эскортных кораблей, групп „морских охотников“ и авианосцев, входящих в состав противолодочных сил, не только не уменьшается, но и постоянно увеличивается.
Задача продолжать сражение только для сковывания сил противника очень тяжела для личного состава подводного флота.
Именно здесь более, чем где бы то ни было, успех всегда достигался благодаря слаженным действиям всей команды, что вселило в моряков удивительный боевой дух, упорство в достижении цели, стойкость и мужество перед превосходящими силами противника. Теперь шансы на успех стали мизерными, зато неуклонно возрастают шансы не вернуться из очередного боевого похода. На протяжении последних нескольких месяцев только 70 % вышедших в море подлодок благополучно возвращались на базу».
Мы снова и снова возвращались к обсуждению вопроса: оправданно ли продолжение подводной войны такой высокой ценой или же все-таки следует перейти к каким-то другим средствам? Но, учитывая величину сил противника, которые сковывала подводная война, мы постоянно приходили к одному и тому же заключению: подводная война должна продолжаться всеми доступными силами. С потерями, никак не связанными с достигнутыми успехами, придется мириться.
У нас просто не было другой возможности сковать огромные силы противника – только подводный флот. Более того, только подводные лодки, которым нет необходимости всплывать для подзарядки батарей и которые имеют высокую подводную скорость, могут дать нам надежду на возможность продолжать борьбу дальше. Нас утешало только то, что такая лодка уже существует, и каждый час приближает нас к моменту ее спуска на воду.
Весной 1944 года первые подлодки старых типов были оборудованы шноркелями, позволявшими подзаряжать батареи, оставаясь под водой, и обеспечивающими поступление воздуха в лодку. На практике это означало, что такие подводные лодки могут оставаться в подводном положении в течение всей операции. К концу мая «болезни роста» этого нового приспособления остались позади, моряки приобрели опыт обращения с ним.
Одновременно начавшееся вторжение союзников во Франции поставило командование подводного флота перед сложной проблемой. Надо ли посылать подводные лодки на мелководье Английского канала, где будут постоянно присутствовать сотни эскортных кораблей всех типов, а в воздухе постоянно находиться патрульные самолеты? Смогут ли подлодки действовать в таких условиях? Сумеют ли достичь результатов, которые оправдывали бы столь высокий риск?
Начиная с 1940 года мы не проводили никаких операций на мелководье Канала. Но появление шноркеля сделало их возможными. Конечно, субмаринам придется оставаться весь период операции в подводном положении – несколько недель, а то и больше. Смогут ли люди выдержать такую огромную физическую и моральную нагрузку? Да и можно ли будет использовать шноркель в хорошо охраняемых водах?
Прийти к какому-то выводу нам мешал тот факт, что на первом этапе получить информацию о деятельности наших подлодок в этом районе мы могли только от противника – ту, которую он сочтет необходимым придать гласности. Поскольку использование радиосвязи в создавшейся ситуации даже не обсуждалось, должно было пройти много недель, прежде чем появилась бы устная информация от капитанов подлодок, вернувшихся на базу.
Но с другой стороны, успех вторжения имел решающее значение для дальнейшего хода военных действий.
Подводная лодка оставалась единственным инструментом, который, имея на борту сравнительно небольшое количество людей, мог внести непропорционально большой вклад в войну, потопив, к примеру, судно с боеприпасами, танками или другими военными грузами, даже если при этом сама лодка погибала. Сколько солдат будет принесено в жертву, какие гигантские усилия придется предпринять, чтобы уничтожить на земле это же количество военных грузов? Я размышлял долго и напряженно, но в конце концов все равно пришел к печальному выводу: если вторжение начнется, подводные лодки должны быть там.
6 июня 1944 года оно действительно началось, и первые подлодки сразу же вышли в море и взяли курс на залив Сены. От меня они получили следующие инструкции:
«Каждое судно, принимающее участие в высадке, даже если у него на борту только горстка людей или один-единственный танк, является целью первостепенной важности и должно быть атаковано.
Следует подходить как можно ближе к противнику, невзирая на опасности из-за мелководья, минных полей и т. д.
Каждый человек и каждое орудие, уничтоженные до высадки на берег, уменьшают шансы противника на общий успех.
Каждая подводная лодка, нанесшая ущерб противнику в процессе высадки, считается выполнившей свою первоочередную задачу, даже если при этом она сама уничтожена».
Следующие недели были отмечены самыми тяжелыми боями, выпавшими на долю подводников за всю историю подводной войны. Возвращаясь на базу, капитаны докладывали о достигнутых результатах, которые вполне оправдывали продолжение операций. Правда, людям при этом доставалось сверх всякой меры – им приходилось неделями находиться под водой. Однако моральный дух подводников был, как и прежде, высок.
Мужество, стойкость подводников не могли не вызывать восхищения. Но долго так продолжаться не могло. Постоянная тревога за судьбы людей, опасение, что противник вот-вот задействует такие мощные оборонительные силы, что настаивать на продолжении операций станет верхом безответственности, заставило меня 24–26 августа отозвать все подводные лодки из района вторжения. К моему глубочайшему облегчению, поступили сообщения с пяти подлодок о том, что они возвращаются на базу, причем добившись весьма неплохих результатов.
Каковы же были результаты операций немецкого подводного флота в районе вторжения в период с 6 июля до конца августа?
В 45 операциях приняли участие поочередно 30 подводных лодок, оборудованных шноркелями. 20 подлодок было уничтожено. Мы потеряли около 1000 моряков, 238 человек удалось спасти.
Согласно информации, опубликованной англичанами, эти подлодки потопили 5 кораблей эскорта, 12 торговых судов (56 845 тонн), 4 десантных корабля (8404 тонны). Кроме того, они повредили 1 эскортный корабль, 5 торговых судов и 1 десантный корабль. Еще один корабль затонул, подорвавшись на установленной подлодками мине.
Все потопленные суда везли военные грузы. Чтобы представить себе наглядно, что это значит, следует обратиться к «Перечню инструкций», изданному во время войны американскими авиаторами.
