— Вчера вечером мы пристали к скалистому островку, а утром обнаружили, что он связан с сушей узкой песчаной косой. По этой косе мы и подошли к городу.

— А, знаю! Эта скала называется Задница Тролля. Опасное место, между прочим. Вы знаете, что сейчас вы на тот островок уже не попадете?

— Это как же так? Почему? — испугалась Дженни.

— Да потому, что коса выступает из воды только по утрам, во время отлива. Сейчас ее затопило приливом.

— Ничего. На островке остался наш друг с катамараном. Мы выйдем на берег и дадим ему знать о себе — он подплывет и заберет нас.

— Ничего у вас не получится, пилигримы. Никакому судну не подойти в том месте к берегу, там сплошные зыбучие мели. Ваш друг, может, еще и выплывет на берег, если он хорошо плавает, но судно вы точно потеряете.

— У нас катамаран.

— Это не имеет значения, мели очень высокие.

— А вы можете показать безопасное место, где катамаран может подойти к берегу?

— Слышишь, Якоб? Надо помочь пилигримам.

— Как скажешь, Хольгер.

— Пошли, пилигримы!

Он снова взял Хольгера за руку и повел всех по узкой, едва видимой тропе между дюнами. Они шли долго и наконец вышли к берегу. Тут Дженни с доктором поняли, что без помощи Якоба они ни за что не нашли бы вновь Задницу Тролля: за время их отсутствия островок погрузился в воду, и два огромных валуна, лежавшие утром на вершине скалы, теперь действительно напоминали торчащий над водой каменный зад тролля, за чем—то нырнувшего в воду. От косы, соединявшей островок с сушей, не осталось и следа. У самой каменной 'задницы', оставшейся от островка, тихонько покачивался 'Мерлин', Ланселота на палубе не было.

— Ланселот, наверное, спит, — сказала Дженни доктору, — сейчас я покричу ему, — и она уже поднесла руки ко рту.

— Стойте, девушка! — Якоб схватил ее за руку. — Если вы сейчас позовете своего друга, и он вас услышит, сумеете ли вы ему растолковать, что здесь нельзя подходить к берегу? Ветер дует с его стороны, он может вас не расслышать и, наоборот, поспешит сюда и напорется на мель. Идемте, я покажу вам глубокую бухту, куда он сможет безопасно войти. Оттуда и позовете.

Они прошли по берегу и действительно вскоре увидели укромную бухту среди скал, где вода была прозрачна и глубока.

— Теперь только суметь бы докричаться до вашего друга, — озабоченно проговорил Якоб.

— Ну, с этим нет проблем, — улыбнулась Дженни и похлопала Патти по спине. — Ну—ка, Патти, давай вместе покличем нашего Ланселота.

Патти поднял голову, вздернул верхнюю губу, обнажив розовую десну с огромными зубами, и приготовился.

Дженни громко закричала, сделав руки рупором:

— Ланселот! Я зде—е—есь!

Патти закричал:

— Ия! Ия! Ия!

Дженни прокричала:

— Я жду тебя—а—а!

Патти вторил ей:

— Ия! Ия! Ия!

На палубе 'Мерлина' показался Ланселот. Он увидел их, помахал рукой и сразу же направил катамаран в бухту. Подведя судно к большим камням у самого берега, он крикнул:

— Дженни, доктор, привет! Почему вы оказались здесь? Напротив острова песчаный берег: я мог бы там опустить в воду трап, чтобы Патти легче было взойти на катамаран, а здесь он может ноги переломать на камнях!

— Ланселот! Эти люди говорят, что берег напротив острова опасен, перед ним сплошные песчаные мели.

— Ах, вот оно что!.. Ну и как же мы теперь поступим с Патти?

— Якоб, вы поможете нашему другу опустить в воду трап?

— Охотно.

— А мы с доктором подведем к нему Патти и заставим на него взойти. Только бы он не заупрямился, а то придется поднимать его на веревках.

Патти вел себя вполне покладисто. Якоб снял с его спины мешки с кормом и понес вперед: ослик не захотел оставлять свою капусту без присмотра и без колебаний поднялся вслед за Якобом на катамаран по трапу.

— Ланселот, вот это Якоб, а там на берегу — Хольгер, — сказала Дженни, когда Патти был водворен на свое место у кормы. — Они нас очень выручили. Мы потом тебе расскажем.

— В самом деле? Спасибо, Якоб. А почему второй гость не поднимается на борт? Пока вы гуляли, я занимался обедом, и он уже готов.

— Хольгер не может сам подняться, он слепой, — пояснил Якоб.

— Ну так сходите за ним! Пора садиться за стол.

Якоб сбегал на берег и помог Хольгеру подняться на борт катамарана.

Доктор вынес из трюма складные стулья для гостей, и все уселись за стол возле камбуза.

— Хольгер, Хольгер! Ты знаешь, чем нас тут угощают? Это суп из креветок — настоящих, а не той сухопутной дряни, что поступает из Центра питания. А в супе плавают петрушка и лук. А это что такое? Неужели сухари? Хольгер! Сухари из настоящего хлеба! Вот тебе сухарик, вот ложка. Ты еще не забыл, как надо держать ложку, Хольгер?

— Не забыл, Якоб. Спасибо.

Ланселот внимательно наблюдал за гостями, и когда они быстро прикончили свои порции, кивнул Дженни, чтобы та подлила им супу. Потом все пили чай из трав, насушенных Дженни. Якобу и Хольгеру предложили к чаю еще по одному сухарю, и они, конечно, не отказались.

— Вы братья, молодые люди? — спросил доктор.

— Да. А вы и вправду доктор? — спросил в свою очередь Якоб.

— Доктор Вергеланн, к вашим услугам.

— Можно вас кое о чем спросить, доктор? Вот вы все идете в Иерусалим. Раньше Мессия исцелял увечных по жребию, а как теперь, вы не слышали?

— Разве вы не видели в новостях, как теперь проходят исцеления?

— У нас с Хольгером давно нет персоника, с тех пор как нет и дома. А теперь их ни у кого нет: как только началась война с русскими, так все персоники в городе, у кого они еще оставались, начисто вырубились.

— Почему?

— Говорят, русские что—то взорвали в космосе. Персональные коды тоже больше не действуют, и у кого были деньги в банке, теперь остались ни с чем.

— Неужели нельзя восстановить банковские счета?

— А кто станет этим заниматься? У нас, в Дании, порядка давно нет, все сгнило и развалилось, а за последние недели тем более: бывшие власти бегут на юг и на север, а на их место сразу же являются бандиты. Один наш мэр еще держится, но и он уже делит власть над городом с Косым Мартином.

— А как же полиция, армия, экологисты? Они разве не могут поддержать порядок?

— После начала войны мы их и не видели. Так что же происходит в Иерусалиме в последние месяцы?

Ланселот рассказал о массовых исцелениях Мессии, рассказал и о том, какую плату должны внести паломники.

— Сто планет! — вздохнул Якоб. — Слышишь, Хольгер?