в своей кровати застрелилась Жаклин Пикассо…
Из всех его близких наиболее удачно, пожалуй, сложилась жизнь у его внучки Паломы, на украшениях и духах которой красуется фамилия великого испанца…
В искусстве, завершающем классическую традицию, творчество Пикассо было, несомненно, самым замечательным явлением. Его безошибочное чувство границ, острое, как ощущение пропасти, позволяло ему проделывать невероятные вещи, демонстрировать на первый взгляд абсолютную, анархичную свободу и при этом оставаться по ту сторону грани, отделяющей искусство в его классическом понимании от продуктов его распада. Пикассо, который может быть назван профессиональным революционером в искусстве, – заключительный аккорд классической традиции, подобный грохоту рушащегося здания.
Пабло Пикассо оказал громадное влияние на художников всех стран, став самым известным мастером в искусстве XX века.
Было издано огромное количество монографий, исследований и романов, посвященных жизни и творчеству уникального художника. Но и «белых пятен» все еще предостаточно. В парижском музее Пикассо, например, хранится более ста писем Ольги Хохловой, адресованных мужу, но доступ к ним пока закрыт. А ведь знакомство с письмами помогло бы лучше понять, какую роль она сыграла в жизни художника-новатора, прояснить их отношения.
Интересные материалы можно найти и в России. Так, архив Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина располагает редкими фотографиями Пикассо, Ольги Хохловой и их сына Поля. Эти снимки были приобретены в 1973 году у Людмилы Николаевны Митиной, отчим которой, Владимир Степанович Хохлов, был родным братом жены художника.
Для того чтобы представить себе полную картину жизни этого человека, следовало бы поговорить о нем с разными людьми – родными и близкими, друзьями и врагами. Поскольку такой возможности у нас нет, попробуем выслушать хотя бы одну точку зрения – его сына Клода, последние годы занимающегося творческим наследием своего отца и организацией выставок его работ, давшего после одной из выставок интервью журналистам:
«…Я не собирался управлять огромным художественным наследием отца, поскольку целиком был поглощен делами, которые мне очень нравились. С ранней юности я интересовался фотографией, дизайном, кино и уже в 19 лет уехал из дома. Работал с несколькими признанными мастерами фотодела, снимал фильмы. Отца я очень любил, но не чувствовал себя связанным с его творчеством, понимал, какой это колоссальный труд – управлять наследием этого гениального человека. Два года меня уговаривали адвокаты, и пришлось согласиться.
И вот много лет я – генеральный уполномоченный по «семейным делам» Пикассо, хотя удается теперь чаще, чем несколько лет назад, заниматься и дизайном изделий из стекла, фарфора, дерева. Для некоторых известных художественных салонов я оформлял павильоны на международных выставках. Но все-таки больше приходится заниматься выставками работ отца.
Больше в нашей семье это делать некому. Самый старший из детей Пикассо – Паоло родился в 1921 году, когда отец состоял в браке с русской Ольгой Хохловой. Сестра Майя родилась в 1935 году во втором браке с Мари-Терез Вольтер. Нашей (моей и моей сестры Паломы) матерью была Франсуаз Жило, с которой отец прожил десять лет – до 1953 года.
Биографы зачастую не жалеют красок, описывая распри в нашей семье, в действительности многое складывалось совершенно не так, особенно в отношениях между детьми. Мне до сих пор очень не хватает Паоло, который тяжело заболел и скончался в 1976 году. Будь он жив, конечно, его бы выбрали в управляющие отцовским художественным наследием. И он, и Майя были частыми гостями в нашем доме, моя мать очень нежно относилась к обоим. Кстати, мы были очень похожи с Паоло. Как-то я зашел в парижское ателье Марка Шагала, и тот заговорил со мной по-русски, перепутав меня с братом, а я по- русски не понимал ни слова.
Отец и мать, которая тоже была художницей, не оказывали на нас ни малейшего давления. Нам было предоставлено право выбора занятий, и они не принуждали нас к рисованию, не пытались приобщить к религии. Все это объяснялось, видимо, тем, что в семьях и отца, и матери относились к детям совершенно иначе. Отец рассказывал нам, что наш дед лупил его палкой, если рисунки мальчика не соответствовали его вкусу. Мать, прежде чем стать художницей, окончила по настоянию родителей, но против своего желания, юридический факультет.
Конечно, мы любили бывать в ателье отца. Мне нравилось наблюдать, как рождаются картины и особенно скульптуры, но я вместе с сестрой и матерью лишь изредка рисовал на больших листах бумаги. Отец как-то запечатлел нас на полотне за этим занятием. Он был очень активным человеком, молодым и телом, и душой.
Когда я родился, ему уже было без четырех лет семьдесят. Отец не играл с нами в футбол, что нам и не требовалось, не гонялся за нами в «казаки-разбойники», не ходил на теннисную площадку, зато рассказывал чудесные истории и с большой любовью готовил специально для нас. Делал он это великолепно, а рыбу мог приготовить так, как никто другой.
Мы с Паломой не позировали отцу. Но с Паоло создан образ арлекина. Моделью выступала и Майя, которую Пабло Пикассо увековечил в 1938 году с куклой Нанеттой и лошадью. Себя и мать я узнал на полотне «Женщина и ребенок» или в одном из произведений в образе мальчика с мячом. Главное, конечно, заключалось не в моей персоне, а в нежности, в надежде взрослых, которую они связывают с маленьким человеком.
Из привычных нашей семье предметов кисть великого мастера запечатлела кухонную обстановку в картине «Кухня», которая находится в парижском музее Пикассо. Мы часто ужинали на кухне. На стенах висели испанские керамические тарелки, стояли две клетки с птицами, необычной была вся утварь. Для зрителей эта картина, конечно, абстрактная, а для меня – подлинная реальность. С этой кухней у меня связаны чудесные годы, когда мы были все вместе.
В 1953 году отец с матерью расстались, но вопреки тому, что об этом написано, для нас этот разрыв вовсе не был трагедией. Палома и я жили у матери в Париже, где ходили в школу, а на каникулы отправлялись на юг Франции к отцу, и его новая жена относилась к нам очень сердечно. С теплотой встречали здесь и Паоло с Майей.
Мы с сестрой были внебрачными детьми и по старому закону не имели права носить фамилию отца. И только в середине семидесятых годов справедливость восторжествовала, и все дети Пабло Пикассо были уравнены в правах. Наша мать еще жива, большую часть времени проводит в Нью-Йорке, но часто приезжает в Париж. Она рисует, пишет, посещает выставки, невероятно активна для своего возраста.
Ну а выставками отцовских произведений приходится заниматься мне. Говорят, что художественные произведения Пикассо не пользуются спросом на рынке. К счастью, искусство – это не рынок художественных творений. Немало было великих произведений, которые в свое время не ценились на рынке. И наоборот, на некоторых картинах, позднее забытых, зарабатывали кучу денег.
Действительно, Пикассо сейчас не в моде. Но искусство двадцатого столетия нельзя представить без Пикассо, как и без Сезанна. Отец однажды сказал, что для него нет искусства прошлого или будущего. И если произведение не может занять достойное место в своем настоящем, оно не имеет значимости.
Что бы сейчас ни говорили о произведениях Пикассо, по-прежнему не переводятся фальсификаторы, которые пытаются нажиться на его имени. И при жизни отца подделывали его картины, но тогда разоблачить жуликов было просто – стоило только показать полотно самому Мастеру. Сейчас, тем более с развитием новых технологий, это делать значительно труднее, иногда работа по разоблачению подделок выпадает и на мою долю.
Правда, есть и своего рода «защитный бастион» – создан каталог, в который занесены все творения Пабло Пикассо, где бы они ни находились – в государственных галереях, музеях или частных собраниях…»
В искусстве XX века не найти, пожалуй, фигуры более масштабной, чем автор «Герники». Его фамилию используют как имя нарицательное в значении «художник». Фамилия Пикассо четырежды фигурирует в Книге рекордов Гиннесса: как самого плодовитого художника в истории, как автора рекордного количества работ, проданных с аукционов, как автора самой дорогой абстрактной композиции («Ночи Пьеретты», созданные им в 1905 году, были проданы на аукционе Бинош и Годо в 1989-м за 315 миллионов французских франков) и как автора самой дорогой акварели (его «Акробат и юный арлекин»
