Он повернул ее к себе лицом, а потом всей массой своего тела припечатал к двери. Одной рукой он держал ее лицо так, чтобы она не могла от него отвернуться, другая же отправилась в путешествие вниз, по складкам длинного халата, закрывавшего ее.

– Ты ведь любишь, когда я делаю так. Я знаю, ты любишь.

– Питер, я прошу тебя…

– Я знаю, где тебя потрогать, чтобы тебе было приятно. – Его рука нащупала заветное местечко. – Особенно хорошо, когда на тебе нет белья, правда? Ты сняла его специально для меня?

– Как же я могла! – воскликнула она, упираясь в его грудь руками. – Я ведь не знала, что ты приедешь. Питер, я не хочу…

Он заглушил ее слова длинным поцелуем и буквально впился в ее губы, в то время как руки делали свое дело: гладили ее тело, ласкали его. Но в тот момент, когда он ощутил, что ее плоть начинает подчиняться его желаниям, ей удалось высвободить губы из его жесткого плена.

– У тебя нет никакого права врываться ко мне подобным образом, – проговорила она, задыхаясь и пытаясь оттолкнуть его от себя, – и надеяться, что я всегда готова к твоим услугам.

– Но ведь тебе нравится все это, – продолжал он, распахивая ее халат и одновременно расстегивая брюки. Он чувствовал себя настоящим мужчиной, самцом, твердым, как стальная пружина, и готовым осеменить ее.

– Черт тебя побери, я не хочу…

– Нет, ты хочешь, хочешь, хочешь… – продолжал Питер, сжимая ее в руках уже с большей силой, не так нежно, как прежде. Он снова впился губами в ее рот и одновременно вошел в нее снизу. Он не знал, по какой причине она стонала – от боли или от наслаждения, – да ему было все равно, поскольку желание, скопившееся внутри его тела, было слишком велико, слишком целеустремленно. Сейчас он действовал только согласно инстинкту – инстинкту самца.

Дверь за спиной Лейси вздрагивала от его мощных толчков, но этого, как и кольца ее ног вокруг его тела, было явно недостаточно Питеру, чтобы снять напряжение, которое все росло и росло в его паху. Он сжал зубы, продолжая издавать сдавленные стоны, похожие скорее на стенания раненого животного, чем на человеческие. Наконец он достиг оргазма, который, казалось, все продолжался и продолжался. Питер уже мало что понимал, кроме того, что удовольствие, захлестнувшее его, превысило все, испытанные им до этого.

Медленно, очень медленно он стал осознавать, где и с кем находится. Очень медленно пришло осознание того, что он прижимает к себе странно напряженное тело Лейси и при этом дышит ей в шею.

Отодвинувшись от нее, он напоролся на ледяной взгляд женщины. Выскользнув из его рук, она запахнула халат и, подойдя к письменному столу, крепко сжала пальцами тяжелый каменный бюст, стоявший на нем. Потом она снова повернулась к Питеру.

– Мне кажется, что тебе лучше уйти из моего дома. Немедленно.

Сила, с которой она сжимала голову каменного бюста, и выражение глаз Лейси не позволили Питеру приблизиться к ней. Он остался там, где стоял, у дверей. Он торопливо застегнул брюки.

– С чего это ты так раскипятилась?

– Я не желаю, чтобы ты больше находился здесь. Я не хотела этого с самого начала, но ты вломился ко мне силой. Ты грубиян, Питер.

– Ага. Ты затаила на меня зло, поскольку я ушел из Таверны в прошлый раз и не заплатил по счету.

– Неоплаченный счет – это ерунда. Уж я как-нибудь в состоянии оплатить такую малость сама. Но ты ушел, потому что я взяла на себя смелость покритиковать твою особу. Я и не подозревала, насколько ты неуравновешенный тип.

– Вот куда ты клонишь. Хочешь сплавить меня к психоаналитику?

Она отрицательно покачала головой, дав ему закончить последнюю фразу.

– Никакого психоанализа. Я лишь констатирую очевидное. Ты абсолютно не в состоянии воспринимать критику. И негативное отношение к своей персоне. Это заставляет меня подозревать в тебе черты непредсказуемости, а подобные вещи больше всего отталкивают от меня мужчину. Рядом с таким, как ты, я не чувствую себя в безопасности. Я абсолютно не нуждаюсь в тебе, Питер, хотя ты придерживаешься прямо противоположной точки зрения. Через месяц я уезжаю в Бостон. У нас были неплохие моменты, но теперь все кончено.

Питер слушал, но не слышал Лейси. В любом случае он не мог поверить в то, что она ему только что наговорила. В самом деле, разве он – не самое лучшее, что может предложить Таккер, пусть всего на один оставшийся месяц?

– Ты так рассвирепела, потому что не смогла достичь оргазма?

Она в отчаянии взглянула на потолок, вздохнула, а потом снова перевела взгляд на Питера.

– Да послушай ты, наконец. Все кончено. Были у нас радости, да все вышли. И не вздумай приходить ко мне больше. Если такое случится, я вызову полицию.

– Полицию? – переспросил Питер. – Полицию? Но почему? – Он начал постепенно выходить из себя. – То, что сейчас произошло, нельзя квалифицировать как изнасилование.

– Возможно, это нельзя назвать изнасилованием в прямом смысле слова. Ты же опытный мужчина и знаешь, на какие кнопки нажимать. Но в следующий раз тебе не придется оказаться в необходимой близости от заветных кнопочек. Пока ты до них доберешься, я успею вызвать полицейских. А теперь тебе пора выметаться.

Питер в последний раз окинул ее долгим пристальным взглядом. Что и говорить, она была красива, но не столь уж красива по сравнению с любовницами, которые у него были до нее. Она не нужна ему. Ну вот нисколечко! Пусть она заканчивает свою работу и катится в Бостон. Он и без нее спокойно проживет, и не худшим образом.

Пожав плечами, он открыл дверь.

– Ты еще сама об этом пожалеешь, – бросил он через плечо, устремившись вниз по ступенькам.

Когда дверь за его спиной с грохотом захлопнулась, он понял, что еще одна глава в его книге любовных приключений завершилась. Ну и черт с ним! Начнется новая. Ведь он – большой человек в этом городишке, важная персона, уважаемая персона. Женщинам нравятся такие люди. Он недолго будет находиться в одиночестве.

Ноа был чрезмерно удивлен тому, что его планы довольно быстро стали принимать реальные очертания. Поначалу он не слишком-то верил, что из его задумок хоть что-нибудь может выйти. Уж очень долго Маунт-Корт находился в состояний застоя. Но, как ни странно, перспектива создания нового и в определенном смысле неиспробованного вызвала немалый подъем энтузиазма.

Разрешения от родителей, так или иначе задействованных в эксперименте учеников, поступили по факсу без задержек, не говоря уже о большом количестве телефонных звонков, в которых люди выражали поддержку его затее. Оборудование поступило от бывших выпускников, которые занимались бизнесом, связанным со спортивной ориентацией, и производившими подобное оборудование. Им было весьма интересно узнать, как их товары пройдут испытания в условиях закрытой школы в Маунт-Корте, расположенной в лесистой местности. Ноа связался со старыми знакомыми по телефону, чтобы переманить к себе двух профессиональных альпинистов – молодую, недавно поженившуюся пару, которая была готова оказать директору всю необходимую помощь в обмен на добрый прием и небольшую стипендию.

Он подбирал начальную группу с большой осторожностью и остановился на тридцати учащихся и четырех преподавателях, которые, как он чувствовал, вполне соответствовали той высокой миссии, которую хотел возложить на них Ноа. Количество мальчиков и девочек в группе составляло равное число, равно как и число новичков, второкурсников и выпускников. Он и Сару включил в свою группу по тем же критериям, по которым он подбирал прочих, но у него было еще несколько причин для этого. Самое главное, что альпинизм – занятие не для одиночек, а для группы единомышленников, в которой все поддерживают друг друга и доверяют своим товарищам. Если все пойдет, как Ноа планировал, то в группе возникнет здоровый дух соперничества, и ему хотелось, чтобы Сара приобщилась к этому. Кроме того, он мечтал доказать Саре, что он не такой плохой человек, как некоторым кажется, и способен быть знающим, опытным и предприимчивым.