Касси позвонила прокурору Калифорнии:

– У нас наметились подвижки. Я высылаю вам экспресс-почтой конверт, в котором содержатся все необходимые документы: аффидевиты, гарантийные письма.

– О чем?

– Мы нашли девочку, – сказала она. – У нас есть заверенное письмо от ее отца с разрешением взять у нее пробу на ДНК. У Хезер также возьмут пробу. Мы сможем подтвердить, что это ее дочь. Мы пошлем запрос с просьбой подвергнуть такому же анализу кровь, которая была на одежде Роба в день его гибели. Если выяснится, что это не его ребенок, мы снимем все претензии. А если его отцовство подтвердится – мы поведем защиту уже совсем по-другому.

На другом конце провода наступило молчание. А потом прокурор тихо попросил:

– Продолжайте.

– Если Роб был отцом ребенка, наши аргументы, которые семья Диченца отвергала, получат подтверждение. А еще у нас теперь есть Айдан Грин. Он был лучшим другом Роба. Так как он никогда не свидетельствовал под присягой, его нельзя обвинить в даче ложных показаний.

– Но ему можно предъявить обвинение в попытке запутать расследование.

– Нет. У нас есть протокол его допроса. Он там же, в конверте, который вы получите. Вы сами сможете удостовериться, что Айдан отвечал на все вопросы, которые ему задавали. А если следователи не ставили вопрос так, как надо, его за это нельзя привлечь к ответственности.

– На чем основана ваша защита? Расскажите мне вкратце, я не могу тратить на это весь день.

– Мы утверждаем, что Лайза Мэтлок забеременела от Роба Диченцы. Она отказалась делать аборт, он стал угрожать ей и ее не родившемуся ребенку. Когда она добралась до своей машины, ее единственной мыслью было как можно быстрее скрыться. Он выскочил из темноты и очутился прямо перед машиной.

– Боже мой, ну и что? Парень-то погиб.

Касси своим ушам не верила: как прокурор Калифорнии мог произнести эти слова! Это было по меньшей мере непрофессионально и, уж конечно, предвзято.

– Да, вы правы, он погиб. Все это дело вообще не стоило затевать, потому что смерть Роба была результатом трагической случайности. К такому выводу и придет жюри присяжных, вот только для этого нам придется извлечь на свет божий много неприятных подробностей. Вы думаете, семье Диченца это понравится? Они хотели привлечь к этому делу всеобщее внимание, и мы им в этом поможем, если не договоримся закрыть его в течение сорока восьми часов. По истечении этого срока я встречаюсь с журналистами.

– Я могу вам запретить делать это. Касси не сдавалась:

– Пока была озвучена только одна версия – версия Диченцы. Версия другой стороны тоже имеет право на существование. Если вы запретите мне рассказывать об этом сейчас, она все равно всплывет в суде. Спросите Диченцу, хотелось бы ему, чтобы четырнадцатилетняя девочка, которая может оказаться его внучкой, предъявила ему имущественный иск. Если мы не договоримся к четвергу, так все и будет.

– О чем вы хотите с нами договариваться?

– Я хочу, чтобы дело закрыли.

– Я не могу этого сделать. Это же дело об убийстве.

– Можете. Вы можете заявить, что прошло слишком много времени и свидетели могли забыть об обстоятельствах происшествия, так что у суда нет достаточных оснований для вынесения приговора. Вы можете поговорить с Диченцой и объяснить ему, что в его же интересах отказаться от предъявленных обвинений. Если вы согласитесь снять обвинения, я обещаю, что моя клиентка не будет разглашать сведений об их отношениях с Робом. Но я хочу, чтобы ее освободили сразу же, как только будет достигнуто соглашение.

– Последнее слово не за мной, – пробормотал прокурор. Касси это понимала.

– Я знаю, вы можете быть очень убедительным, когда захотите. Буду ждать от вас вестей.