маленького ребенка. — Последовала многозначительная пауза. — Я могу с этим справиться. Я хочу с этим справиться.

— А они разве не захотят? Я хочу сказать, разве тебя не ожидает борьба? Можешь ли просто так вот взять и предъявить на нее права? А что говорится в завещании?

Джеффри перевел грустный взгляд на потолок, уперевши руки в бока.

— В завещании? Гм-гм! Алекс так о нем и не побеспокоился. Может быть, из-за ощущения своего бессмертия… Не знаю. Мужчина, которому только что исполнилось тридцать восемь, едва ли ожидает, что их с женой вдруг не станет!

Теперь пришла очередь вздрогнуть Саре.

— Ирония заключается в том, что он сам был адвокатом, — грустно пробормотала она.

— Адвокат и моя правая рука в делах. Много лет он успешно работал, не говоря уж о том, что ему удалось выгодно вложить деньги в акции. Лиззи хорошо обеспечена.

— Именно поэтому кто-нибудь из ее родственников может дать тебе бой, — заметила Сара как можно осторожнее. — Если существует попечительский фонд, который обеспечит ее основные потребности, разве это не разрешит их финансовые проблемы?

Взгляд, которым окинул ее Джеффри, был колючим.

— Мне известно, чего Алекс с Дианой хотели бы для своего ребенка, мне, а не какому-то родственнику, который даже не знает ее. Именно я был в больнице, когда она родилась, я подменял родителей, укачивая ее на руках, когда у нее болел живот, втирал ей в десны бренди, когда у нее резались зубки. Он выразительно ударил себя в грудь. — Я люблю ее, черт возьми! Бой? Да, я уверен, что как только пройдет первый шок, кто-нибудь додумается, что малышка стоит целое состояние. Но я единственный, которому нужна она сама по себе. И я готов за нее побороться!

Сара ни минуты не сомневалась в этом; если бы холодная серая сталь его глаз не убедила ее, это сделали бы и решительно сжатые губы, и упрямо затвердевшие скулы. Она спрашивала себя, не чересчур ли он поддается эмоциям. Безусловно он любил малышку. Может быть, в нем говорит лишь страх, что он потеряет ее?

— Ты полагаешь, что какой-нибудь родственник постарается установить опеку над Лиззи только ради денег?

— Ну! — Он как выплюнул это слово, сопроводив его неопределенным жестом, словно отмахнулся. — Не знаю, Сара. Я не хочу думать о них самое худшее и не буду, если они не станут со мной бороться. Они, казалось, спокойно восприняли то, что я сейчас забрал ее к себе.

— Она что, находится здесь с тех пор…

— Да. Я привез ее сюда сразу же после катастрофы.

— И вчера, когда ты исчез, ты ходил навестить ее? — Сара не поняла, почему он так долго отсутствовал, оставив ее в библиотеке, предположив, что он решает какие-то вопросы, связанные с похоронами. Теперь все стало ясно.

— Да, мне хотелось побыть с ней. — Опустив глаза, Джеффри поморщился, как бы восставая против несправедливости случившегося.

— Сердце разрывается, когда подумаешь, что такого младенца судьба вдруг лишила родителей. Она может не понимать, что случилось, но чувствует, что что-то не так. Она сейчас такая тихая, словно сознает, что ей надо хорошо себя вести. Она должна скучать по Алексу с Дианой. Они никогда не оставляли ее надолго, разве что на вечер, когда куда-нибудь ходили. — Джеффри снова поднял глаза и с горячностью добавил: — Алекс был мне как брат. Лиззи — моя семья. Я хочу, чтобы она была здесь.

Не колеблясь, выдержав его взгляд, Сара прочитала в нем нечто большее: Алекс был Джеффри как брат. Присутствие Лиззи как-то восполнит его утрату.

Но есть и другие, для которых эта утрата не менее горестна.

— Разве никто из их семьи не спрашивал о Лиззи?

— Спрашивали. Это был один из их первых вопросов.

— Что же ты им сказал?

— Ответил, что пока подержу ее у себя.

— Они не возражали?

В его коротком смешке не было и тени юмора.

— Они испытали облегчение. Я же сказал, что с тех пор, как кто-либо из них имел дело с беспокойным младенцем, прошло много лет.

— Она чудесная, — непроизвольно воскликнула Сара. — Не могу себе представить, чтобы она доставляла беспокойство.

Взгляд Джеффри смягчился, и Сара ощутила укол ревности.

— О, у нее бывают разные настроения, — заметил он. — Уж можешь мне поверить.

Сара несколько секунд внимательно смотрела на него и отвела глаза, словно изучая свое одеяло. Джеффри точно любил этого ребенка. Об этом говорили искры нежности в его глазах. Она так часто замечала их в ранние, счастливые дни их брака. Но те дни прошли безвозвратно… несмотря на то, что произошло этой ночью.

Обороняясь от этих воспоминаний, Сара заставила себя думать о том, что сказал Джеффри.

— Не знаю, — мягко начала она, неуверенно глядя на него. — Я могу понять и согласиться с тем, что ты хочешь сделать. — Увидев Лиззи, Сара была глубоко тронута. Даже отвлекаясь от того факта, кто были родители Лиззи, можно было понять пробудившуюся в Джеффри нежность. — Но… я просто не знаю, Джефф. Если дело дойдет до борьбы за опеку, она может быть очень упорной. Возможно, в последние годы мы сильно продвинулись в этом вопросе, однако одинокому мужчине очень трудно рассчитывать на удочерение. Не успела она произнести эти слова, как по спине у нее пробежал странный холодок. Почему она вдруг почувствовала, что сейчас будет поставлена точка над «i»? Разве что-то неуловимое витало в воздухе, или сработало ее шестое чувство? Или давала себя знать его настороженность?

Она неуверенно запнулась, голос перешел на тревожный шепот.

— Почему ты мне все это рассказываешь? — выдавила она, наконец. Должна быть какая-то причина, почему он обсуждает свои личные планы с женщиной, некогда ушедшей из его жизни и которая вновь уйдет из нее сегодня. — Почему, Джефф?

Он ни на секунду не сводил с нее глаз, приближаясь к изножию ее кровати. Каждый его шаг усиливал в ней тревожное предчувствие, бурей отдававшееся в душе. Подойдя, наконец, вплотную к кровати, он расправил плечи и выпрямился.

— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, Сара.

Сдерживая внезапно изменившее ей дыхание, Сара хрипло закашлялась. Потом, прижав к груди руку, посмотрела на Джеффри, словно не веря ушам своим.

— Ты шутишь!

Он медленно покачал головой.

— Нет. Я серьезен, как никогда. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

— Опять?

— Опять.

Теперь пришла очередь ей покачать головой, отчего легкие пряди золотистых волос рассыпались у нее по плечам. Но если ее душевное равновесие вмиг нарушено, Джеффри являл собой воплощенное самообладание. И это больше всего приводило ее в замешательство.

— Почему тебе вдруг пришло в голову? — хрипло прошептала она.

— Потому что я хочу удочерить Лиззи. А наличие жены, матери для ребенка, значительно облегчит это.

— Потому что ты хочешь удочерить Лиззи…

Сара тупо повторила его слова, и даже для того, чтобы закрыть рот, ей понадобилось усилие. Черт его побери, как он бесцеремонен! Никакого притворства, никаких хождений вокруг да около! Он хочет жениться на ней ради удочерения Лиззи. Абсолютно никакой романтики; по правде говоря, это оскорбление ее женской гордости. Какая женщина в здравом уме примет столь хладнокровное предложение?

— Ну, Сара? — Маска самообладания не смогла дольше удержаться, натолкнувшись на отвращение, отразившееся на ее лице. — Ты выйдешь за меня?