Доминику.

– Надо же было как-то ему объяснить, почему мы так долго его избегали, – стала оправдываться Люси. – Иначе он бы проник в твою комнату.

– Придумала бы что-нибудь другое. Я вовсе не желаю, чтобы меня считали немощной и болезненной.

– А что в этом особенного? Многих джентльменов прельщают дамы болезненного вида. В этом случае джентльмен чувствует себя защитником слабого пола. Насколько мне известно, Доминик отчаянно за тебя переживал.

– Но я вовсе не болезненная и не нуждаюсь в защите. Тем более сейчас, когда собираюсь заботиться о себе сама.

– Моя дражайшая Табби. Перестань говорить глупости. Защита тебе нужна. Ты просто не знаешь, какие опасности подстерегают одинокую женщину.

Ласковый тон Люси не позволил Табите обидеться на эти слова.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, Люси, и очень благодарна тебе за заботу, но поверь, я могу постоять за себя.

– Ладно, не будем разочаровывать Доминика. Пусть еще немного помучается, – сказала Люси. – Мне совсем не нравится, что он уговаривает моего мужа не спешить домой. Вчера, например, Пирс вернулся чуть ли не под утро, и от него на весь дом разило табаком и бренди. Уверена, они спелись и не вылезают из какого-нибудь мерзкого игорного дома. А мой муж до знакомства с Домиником не имел пристрастия к азартным играм.

У Табиты глаза стали круглыми от изумления.

– Ты считаешь, что у Доминика есть дурные привычки и он плохо влияет на Пирса? Думаешь, он на это способен?

– Табби, я знаю, что Доминик для тебя само совершенство, – язвительно заметила Люси. – Только не забывай, что я опытнее тебя и лучше знаю жизнь. Доминик провел в Европе не один год и не отказывал себе там в весьма сомнительных удовольствиях. Французы не англичане и строгостью нравов не отличаются.

Взглянув на Табиту, Люси тут же пожалела о сказанном и попыталась исправить оплошность. Она похлопала подругу по руке и сказала:

– Впрочем, Доминик был военным и вряд ли имел много времени для развлечений.

Люси не ошиблась, сказав, что ее брат и муж провели ночь в игорном заведении. Но не страсть к азартным играм привела их туда. Доминик хотел увидеть собственными глазами, до какой степени падения докатился его сосед по поместью Ричард Монтекью.

До Доминика дошли слухи о том, что Ричард в отчаянном положении, что чуть ли не каждую ночь он проводит в игорном доме на Керзон-стрит, пытаясь отыграться, однако залезает в еще большие долги.

Доминик и Пирс вошли в небольшой, оснащенный всем необходимым игорный зал незадолго до полуночи. Ричарда Монтекью они обнаружили в первой же комнате. Все места за столами были заняты, и игроки по большей части упражнялись в пикет и фараон. Однако за столом, где сидел Ричард, полным ходом шла игра в кости. Ричард был банкометом, и вопреки ожиданиям Доминика перед ним лежала солидная куча банкнот и золотых монет.

Доминик и Пирс довольно долго следили за игрой, оставаясь незамеченными. Ричард совершенно безрассудно повысил ставку сначала с двадцати до пятидесяти фунтов, а потом и до ста. После этого двое джентльменов оставили игру, и за игорным столом теперь сидели Ричард, лорд Петершэм и Перегрин Коули.

Как ни странно, у Коули был какой-то неряшливый вид. Приспущенный галстук съехал набок, обычно тщательно причесанные волосы упали на лоб, глаза лихорадочно блестели. Он неотрывно следил за рукой Ричарда, бросавшего на зеленое сукно игральные кости.

– Что, Коули, удача пролетела мимо? – поинтересовался Доминик, присаживаясь на свободный стул рядом с молодым человеком.

Перегрин Коули поднял глаза.

– Сплошная невезуха, – с отчаянием ответил он. – Вчера было то же самое.

Ричард наконец заметил Доминика и Пирса.

– Это ты! – взвизгнул он. – Черта с два я буду с тобой играть!

Он начал было подниматься из-за стола, но Коули уговорил его остаться:

– Монтекью, ты не можешь вот так встать и уйти, не дав мне последний шанс отыграться.

– А знаешь, Ричард, он прав, – заметил Доминик. – Так рано заканчивать игру нечестно, ведь только- только начали…

– Ладно, – ответил Ричард со смешком и обратился к Доминику: – Может быть, составишь нам компанию, Хантли? У нас не хватает игроков.

– Не сегодня. Я лучше послежу за игрой.

Услышав это, Ричард заерзал на стуле, и у Доминика зародилось ужасное подозрение. Он внимательно пригляделся к тому, как катятся по столу кости, покосился на Пирса и увидел, что тот вполне разделяет его подозрения. Ричард продолжал раз за разом выигрывать.

Доминик не стал бы вмешиваться, если бы не ужасное положение, в котором оказался Перегрин Коули. Он хоть и оказался безнадежным глупцом, однако не заслуживал полного разорения, к которому неумолимо приближался с каждой новой партией. Доминик решил действовать и, когда Ричард снова собрался бросить кости, схватил его за запястье.

– Такая удача, дружище, никак не укладывается в моей глупой голове, – грубовато пояснил он Ричарду,