— Я понимаю только одно: ДАГАР принял Мак-Магга за кого-то другого.

— Это понятно, но за кого другого? Мы полагали, что интерес к Мак-Маггу вызван тем, что его видели возле капитанских сейфов. С точки зрения ДАГАРА Мак-Магг либо преступник, либо свидетель. Нет, скорее, только свидетель. Свидетель чего? Возникновения гравитационной аномалии? Тогда при чем тут его мозги. Постой-ка… А что если они научились считывать память из мертвого мозга? Мак-Магг кого-то или что-то видел, изображение записалось в зрительную память, сохранилось там, как в ПЗУ, а ДАГАР память считал…

— Не говори ерунды, — оборвал меня Ларсон. — Даже у живого мозга нельзя считать память, не говоря уж о мертвом. Мак-Магг же не робот!

— Хм, не робот… Видел я тут недавно одного робота, у которого стерли память.

— Ты о Максе с Терминала Хармаса? — уточнил Ларсон.

— О нем, конечно. Темная история. Знаешь, Хью, по-моему, нам пора заняться систематизацией накопленного материала. А то у меня уже голова идет кругом. Шеф темнит, Яна погружена в поиски гармонии… Если она найдет недостачу в таблице, то нам придется придумывать, зачем Мартин или Рассвел или кто другой фальсифицировали таблицу. И мы окончательно свихнемся.

— Я не свихнусь, — заверил меня Ларсон, — но ты прав, пора навести порядок. Пойду-ка я посистематизирую, пока Шеф обедает.

— На, вот еще тебе для систематизации…

Это была непоправимая ошибка — отдать Ларсону только что пришедшее письмо от Рассвела. Вместе с письмом, я отдал Ларсону все лавры от назревавшего открытия, а сам, как всегда, остался в тени. Скромный труженик. Письмоносец. Альтруист от лени. Неужели Рассвел не мог начать письмо с главного — с вывода, а не с обширных ссылок на свои черт знает какие древние работы? А континуальные интегралы по ультра- струнам? Видел бы их Шеф. Но он увидел лишь конечный вывод, который, со всей помпой, был представлен Ларсоном по окончании обеденного перерыва.

— Господа! — обратился к нам Ларсон, заходясь от волнения. — Господа, прошу тишины!

Засучив рукава, он нетерпеливо прохаживался вдоль экрана в кабинете Шефа. Мы возились, пододвигая кресла и споря за лучшие места. «Волосатые кости», — вспомнил Ларсон и опустил рукава.

— В вельветовое не садись, опять уснешь, — предупредил Шеф Яну.

— Я уже выспалась, — возразила Яна, взбивая вельветовое сидение.

— Никто не уснет, — пообещал Ларсон и включил экран.

— Э, постой-ка, — запротестовал Шеф, — если ты собираешься демонстрировать нам голову Мак-Магга во весь экран, то давай без меня. С меня достаточно снимков. Пойду, навещу Бьярки, — он поднялся и пошел к дверям.

— Шеф, пожалуйста останьтесь, — взмолился Ларсон. — Клянусь ученой степенью, никаких голов, никаких мозгов вы не увидите.

Шеф пожал плечами, выгнал меня со своего кресла и вновь уселся.

— Валяй!

На экране появилась знакомая выпуклая поверхность и росток алеф-измерения в виде удава, присосавшегося к поверхности.

— Это что, краткое содержание предыдущих серий? — поинтересовалась Яна.

— Ждите, что дальше будет, — огрызнулся Ларсон.

Из угла экрана выполз жук, он направился к ростку-удаву.

— Заметили отличие? — спросил Ларсон, заглядывая нам в глаза. Яна первой уловила произошедшие изменения:

— Жук поумнел, — сказала она. — Взял в лапу дубину. Coleoptera sapiens.

— Habilis, — поправил ее Шеф.

Они оба были правы: у давешнего жука в правой передней лапке появилась бейсбольная бита. Помахивая битой, жук уверенно полз к ростку алеф-измерения.

— Щас как даст! — Яна приготовилась аплодировать.

Дать он ничего не успел. Силовые линии алеф-измерения опутали жука вместе с битой, втащили внутрь ростка и начали выкручивать ему лапы. Жук ворочался с боку на бок, сопротивляясь четырехмерной силе.

— Ну же! — переживала Яна. — Ларсон, ты садист!

— Потерпи секунду.

Жук отбился-таки от ростка и кубарем выкатился обратно на поверхность.

— Ну слава богу! — вздохнула Яна. — Это всё или ждем второй серии?

— Всё, если вы потрудитесь угадать, какие изменения произошли с жуком. Не догадаетесь — загоню жука обратно в росток.

— Жуку набили морду…

— Кто это прорезался? — прищурился Ларсон. — А, это ты, Федр. Не угадал, смотри внимательней.

— Возможно, это не имеет большого значения, — подал голос Шеф. — Но по-моему, до того как попасть в росток, жук держал биту в правой лапе. Сейчас он держит ее в левой. Или я что-то путаю?

— Нет, Шеф, не путаете! Бита была в правой лапе, а очутилась в левой!!!

— Ну и что! — возмутился я. — Правая лапа устала, переложил в левую. Может он двурукий, как Виттенгер.

Яна посмотрела на меня с болью в глазах и спросила:

— Федр, ты в зеркало часто смотришься?

Было ясно, что назревает очередной наезд. Я предпочел не ввязываться.

— Объясняйте, только медленно.

— Я сам, — остановил Ларсон Яну. Она уже всплеснула руками, чтобы сказать «ну как это можно не понять!». — Федр, представь, что ты, проснувшись утром, обнаружил, что оба твоих ботинка на левую ногу. Что бы ты подумал?

Я на всякий случай взглянул на ботинки. Никаких изменений с ними не произошло. Сказал:

— Подумал бы, что накануне мы с Виттенгером взяли не свой вес.

— И ты бы ошибся! То есть тебе, конечно, видней — насчет накануне, я имею в виду. Но я бы предположил, что ночью твой правый ботинок побывал в четырехмерном пространстве, там он перевернулся, поэтому, вернувшись, превратился в левый.

— Хью, это называется белая горячка. Со мной такого никогда не бывало, поэтому ботинки всегда разные. Другое дело, что я их не всегда нахожу там, где оставил. Тут я спорить не стану, возможно, по ночам их ворует четвертое измерение. Такое объяснение меня даже больше устраивает, поскольку снимает с меня всякую вину. Если Татьяна вернется, повтори, пожалуйста, и для нее тоже, а то мне она не поверит.

— Он не обманывает тебя, Федр, — проникновенно сказала Яна. — С помощью четвертого измерения любое трехмерное тело можно преобразовать в его зеркальное отражение.

— О'кей, как говорит Алистер. Поверю на слово, но на досуге обдумаю.

— Обдумай, — кивнул Ларсон и продолжил лекцию: — Итак, мы установили, что тело, побывавшее в ростке алеф-измерения, способно вернуться в наше трехмерное пространство в несколько измененном виде. Говоря прямо — зеркально преображенным или отраженным — это как вам больше нравиться. Теперь хорошенько взгляните вот на этот объект…

На экране возникла рыхлая спираль метровой длины, похожая на изъеденную ржавчиной пружину.

— Ну и кто это? — спросил Шеф, которому уже начала надоедать вся эта тягомотина.

— Шеф, вас я мучить не буду. Это вирус Пака, увеличенный в десять миллионов раз. Без оболочки, разумеется. Внутренность, так сказать.

— Десять миллионов, десять в седьмой, — задумчиво проговаривала Яна, — Хью, — сказала она серьезно, — запиши, я первая догадалась.

— О чем? — усмехнулся Ларсон.

— Сейчас… Молекула ДНК вируса имеет вид левозакрученной спирали. Если поменять ориентацию спирали, то изменятся свойства вируса. Из безопасного он может превратиться в смертельный. Хью, ты полагаешь, что Пак-ХС с «Телемака» попал в росток алеф-измерения, вернулся оттуда в виде своего