день я приглашен вместе со всем дипломатическим корпусом на торжественный ужин и бал,

которые охотно променял бы на холодное купание в Неве, но от которых вследствие различных обстоятельств невозможно отка­заться. В тот же день приглашен сэром Уорреном обсудить завтра сардинские дела. Не кажется ли вам, что было бы легче уме­реть? <...)

Фрон де (?—1812)—граф. Сардинский дипломат. Посланник в Лондоне (1805).

23. АДЕЛИ де МЕСТР

(НАЧАЛО 1805 г.)

<...) Скажи Родольфу¹, которому я не смог написать все на одном листе, что я заклинаю его продолжать труд о французских поэтах. Пусть найдет для них место в своей голове, особливо не­ подражаемому Расину², даже если он еще не понятен ему. Я тоже не понимал, когда матушка моя³ своим чистым голосом читала его над моей кроватью и я засыпал под звуки сей несравненной музыки. Я знал из него сотни стихов еще до того, как научился читать, и уши мои, сызмальства испившие сию амброзию, уже никогда с тех пор не переносили дешевое вино. <...)

Местр, Родольф, де (1789—?)—граф. Сын Жозефа де Местра. Подпол­ковник русской службы, офицер Кавалергардского полка. Участник кампа­ний 1812—1814 гг. После отставки отца недолгое время поверенный в делах Сардинии (1817), затем возвратился на родину в качестве подполковника Ге­нерального Штаба. В 1830-х гг. был губернатором Ниццы. «Его сын Рудольф (который произвел на Кавура странное впечатление фанатика и одержимого) продолжал традиции отца» (Берти Дж. Россия и итальянские государства в пе­риод Рисорджименто. М., 1960. С. 237).

2 Расин, Жан Батист (1639—1699)—французский драматург.

3 Матушка моя— графиня Кристина де Местр, урожденная де Мотц (1728— 1774).

' 24. КОРОЛЮ ВИКТОРУ ЭММАНУИЛУ I

2 (14) ФЕВРАЛЯ 1805 г.

<...) Графов Воронцова ¹ и МоркЬва можно почитать как бы несуществующими, а посему не стоит о них и упоминать. Мне без­различно, чего им недоставало — власти или желания; ясно одно: Ваш'е Величество не обязаны им никакой благодарностью, особли­во последнему, который не хотел даже видеть меня здесь. Если че­ловек умираеъ в этой стране, то это навсегда. Теперь они живут или в своих имениях, или в столице недовольных (Москве).

<...) Касательно того, что Ваше Величество делает мне честь сообщить о графе Панине², я имею основание предполагать не­ведение' Вашим Величеством некоторых вещей. Когда в начале своего путешествия явился он на шведскую границу, Король³ не разрешил ему въезд, и графу пришлось воротиться вспять. Здесь Панин горько жаловался, но при дворе его не стали слушать. Бо­напарте, сей великий защитник государей, выдворил его из Швей­ царии под охраной солдат. А когда приехал он сюда и уже нанял себе квгптиру,.ему велено было удалиться в Москву, где он сей-

4 Заказ № 82

час и пребывает. Напрашивается мысль, что жестокое безумие по­следнего Императора предопределило его смерть; тем не менее, Государь, я всегда буду говорить об этой смерти: она была неиз­бежна, но горе тем, кто повинен в ней. <...)

Кавалер Манфреди, которому полагается лишь одна комната, живет в прекраснейшей квартире с двумя печами, что стоит 500 рублей. Недавно пригласил его участвовать в экзамене из артиллерии морской генерал Герринг⁴. Он просил Манфреди пред­ложить экзаменующимся какой-нибудь вопрос по-французски. Сей последний на том же языке спросил их: «Господа, будьте любез­ны найти среднюю пропорциональную двум прилежащим линиям арифметически, алгебраически и геометрически».

Герринг сказал что-то по русски, но было ли это переводом вопроса? Один Бог знает! Кандидаты отвечали неизвестно что опять же на русском языке, не написав ни слова и не проведя ни одной линии (заметьте сие, Ваше Величество), после чего все экзаменаторы выразили свое удовольствие словами hotchink horocho (очень хорошо). Кавалер Манфреди присоединился к ним, и все разошлись весьма довольные. Таковы, Государь, экзамены в России. <...)

Видя сей азиатский двор, сего столь полновластного Импера­тора, кто бы мог усомниться, что Ваше Величество будет иметь с его стороны самую твердую поддержку абсолютной монархии? На самом же деле все наоборот: это Император-философ и, еже­ли позволительно так выразиться, философ утрированный. Екате­рине II⁵, хоть и весьма самовластной, нравились до некоторой степени новые системы: доказательством сему служит то, что она пыталась учредить в России Генеральные Штаты⁶; но еще более она в этом смысле сделала, доверив воспитание Александра I яростному республиканцу, который нисколько этого не скрывал. Лагарп оставил в его сердце неизгладимые черты, из коих и со­ ставилось то целое, что невозможно объяснить никакими силами, если не наблюдать Императора именно здесь. Все, что окружает его, все, что пользуется доверием, все это исповедует новые идеи. Отсюда и произошла та знаменитая конституция⁷, о которой три года назад Ваше Величество могло прочесть во всех газетах. Правда, даже сами ее сочинители принуждены были отступить от собственного своего труда, но ежели бы нация созрела для подоб­ного образа правления, Император не желал бы для нее ничего лучшего. <...)

После невыразимых тягот и проволочек, о коих я могу дать Вашему Величеству лишь весьма слабое понятие, вчера закончи­лось дело о субсидиях, коих окончательно положено было 18 000 рублей, которые в ближайшее время будут отосланы Ва­шему Величеству. Я буквально сгорал от огорчения. Кому обязаны мы таковым афронтом: то ли бережливости хозяина, то ли спеси министра? Я не реп$|юсь избрать какой- нибудь из сих двух воз­можных ответов.