королей есть более причин быть недовольными своими народами. Что можно совершить великого с мелкими людьми? Философия XVIII столетия так иссушила сердца, что всякая великая мысль почитается пустым мечтанием. Если имел бы я честь быть в 1789 году влиятельным министром, то, конечно, не смог бы со­ хранить трон (однако пытался бы). Но коли уж суждено было ему пасть, я бы постарался, чтобы падение его сопровождалось таким громом, который вписал бы нас в блестящую страницу истории. Согласитесь, г-н Кавалер, разве не был бы я осужден, проклят и предан анафеме за это всеми великими нашими поли­ тиками? Разве можно сомневаться, что они говорили бы, надув щеки: «Вот куда привел нас сей безумец; без него мы жили бы спокойно; надобно и кормить волков, и спасать овец, дружить со всем светом и плыть промеж двух течений».. <. .)

Г-н Кавалер, нужен был сошедший с неба ангел, который ска­зал бы им: «Слепцы! Ежели поступили бы вы по-иному, то хотя бы пали с честию». Но поелику таковые чудеса в наше.время не случаются, министр сей остался бы sub reatu [32] и вместо того, чтобы сказать: «Он сохранил честь», — про него стали бы гово­рить: «Он погубил Пьемонт». Я никогда не забуду, как Король собственноручно нацеплял трехцветную кокарду, но утверждаю, что в этом меньше вины кабинета, нежели народа и даже власть имущих, которые не сумели подняться до высших понятий.

Упрек мой не противу одних только пьемонтцев, коим никто более меня не воздавал справедливость за таланты, ум и предпри­имчивость, хотя гордость иногда застилала им глаза. Надобно ви­нить век, когда все за исключением преступлений так измель­чало. <...)

2 Шурин Людовика XVI — римско-германский император Леопольд II (1747— 1792), занимал престол с 1790 г. К Французской Революции относился с осторожностью и не предпринимал против нее активных действий.

3 21 сентября 1802 г. Пьемонт, входивший в Сардинское королевство, был присоед^ен к Франции. «Чтобы удовлетворить русского царя, сардинскому ко­ролю было обещано вознаграждение. Но дело затянулось. Сначала Бонапарт предложил в обмен Парму и Пьяченцу, но потом раздумал и отдал их одному испанскому инфанту. Впоследствии он предложил сардинскому королю только Сиенну, Орбителло и пенсию в 500 ООО ливров. Требования русского царя в пользу Карла Эммануила удивляли Бонапарта. „Казалось бы, — сказал он однажды, — это дело должно интересовать императора Александра ровно столько же, сколько меня, первого консула, интересуют персидские дела'» (История XIX века/Под _ред. _Проф. Лависса и Рамбо. М„ 1938. Т. 1. С. 95).

26 ДЕКАБРЯ 1804 г.

<. .) Может быть, ты читала в Библии, милая моя Адель, что «сильная женщина возлагает на себя труды самые тяжкие, и паль­цы ее держат веретено». А что скажешь ты о Фенелоне¹, который с присущей ему мягкостью говорит: «Сильная женщина прядет, не показывается на глаза, повинуется и молчит». Или еще одно суждение, мало похожее на предыдущие, но имеющее, тем не ме­нее, свою цену: это мнение Мольера², сочинившего комедию «Уче­ные женщины». Неужели ты думаешь, что великий сей комик, сей непогрешимый судья всего, достойного осмеяния, стал бы писать о сем предмете, ежели не был бы уверен, что звание ученой жен­щины есть, в сущности, насмешка? Самый большой порок для жен­щины, милое мое дитя, быть мужчиной. И дабы не было и тени по­мышления о сем, надобно вполне подчиниться Соломону³, Фене- лону и Мольеру; троица сия непогрешима. Храни тебя Бог прини­мать дела твоего пола только со стороны вещественной, которая сама по себе ничего не значит; дела сии должны показывать, что ты есть женщина, в этом их важность. Есть тут и весьма тонкое, но совершенно невинное кокетство. Видя, как ты увлечена шитьем, скажут: «Подумайте только, ведь сия юная особа читает Клоп- штока ⁴ и Тасса ⁵!» А когда застанут тебя за Клопштоком и Тас- сом, будут говорить: «Поверите ли, что она превосходно шьет?» (...)

Ты хорошо знаешь, милая моя Адель, что я не враг просвеще­ния, но во всех вещах надобно держаться середины: вкус и обра­зование—вот то, что должно принадлежать женщинам. Им не на­добно стремиться возвысить себя до науки, и не дай Бог, чтобы заподозрили их в таковой претензии. Что же касается приличного им образования, то надлежит строго соблюдать меру: дама, а тем паче девиза, может дать понять о нем, но никогда нарочито оное не должна показывать., <...)

1 Мот Фенелон, Франсуа Салиньяк, де ла (1651—1715)—французский ре­ лигиозный деятель, архиепископ, писатель и моралист.

2 Мрльер, Жан Батист (1622—1673) — французский драматург.

3 Соломон — израильско-иудейский царь (965—928 до н.э.).

4 КлопштоГ} Фридрих Готлиб (1724—1803)—немецкий поэт.

5 Тассо, Торквато (1544—1595)—итальянский поэт.

21. КОРОЛЮ ВИКТОРУ ЭММАНУИЛУ I

<НЕ РАНЕЕ АВГУСТА 1804 г.)

<. .) Несколько слов в письме Вашего Величества убеждают меня, что Вы ожидаете увидеть русские войска в Италии. Имею честь заверить Вас, что об этом никто здесь не помышляет. Ежели Россия усиливается на Корфу, то из одного лишь страха. Она по­нимает всю опасность, нависшую над Грецией, и рассчитывает лишь на оборону, боясь нападения с тыла. На Корфу русских войск не более 10—11 000. Из него хотели бы сделать новый Гибралтар, но пока думают только о себе.

На днях Балтийский флот возвратился в Кронштадт после обычного своего плавания. Это совершенно ничего не означает. Связи между здешним двором и английским укрепляются с каж­дым днем. Щедрость и великодушие Его Императорского Вели­чества выше всяких похвал. Однако, не считая того, что надобно время, дабы сей мощный союз привел к желательным для нас следствиям, Ваше Величество должно знать о здешних внутрен­них трудностях, мало или совершенно неизвестных непосвящен­ным. Всякий раз, когда я хотел заняться тем, что рекомендуется всем посланникам, а именно: познанием страны, правительства, двора и характера наиболее влиятельных людей, я неизменно встречал со стороны Канцелярии Министерства Иностранных Дел непроницаемое и нарочитое, по-видимому, молчание, каковое я и воспринял, согласно своему обыкновению, как официальное неодобрение. Я взял на себя смелость заметить сие Вашему Ве­личеству единственно из опасения быть обвиненным в упущении некоторых предметов, за коими, напротив, я слежу с величайшим вниманием.

Живейшее мое желание состоит в том, чтобы Ваше Величество приняли в соображение неимоверные трудности ведения дел в сей стране; здесь невозможно ни прощупывать, ни разведывать почву. Остается только официально просить аудиенцию и говорить обо всем сразу, без каких-либо приуготовлений. <...)

Виктор Эммануил I (1759—1824)—король Сардинии (1802—1821). Коман­довал сардинской армией против Франции (1792). По отречении своего брата Карла Эммануила II стал королем, но до 1814 г. владел лишь островом Сар­диния под защитой английского флота. Возвратившись в Пьемонт, отменил вве­денные французами реформы и предоставил большое влияние духовенству. От­рекся от престола во время пьемонтской революции 1821 г. «Можно признать за Виктором Эммануилом I истинные качества честного человека: любезность, добродушие, любовь к справедливости, даже храбрость, однако отношения этого государя с Жозефом де Местром, по всей видимости, дают основания историку заметить у него недостаток ума и познаний, почитать его человеком слабым, жертвой окружающих персон. <. .) Вопреки советам Жозефа де Местра он от­чаянно цеплялся за политику уступок и компромиссов, которая погубила его предшественника. Продолжая искать поддержку англичан, он в то же время стремился завоевать расположение первого консула. Он официально поздравил его с восшествием на престол <. .>. Одним словом, он старался поддерживать мио с Францией, и дипломатические отношения обеих стран никогда не пре­рывались» Mandoul J. Un homme d'etat italien: Joseph de Maistre et la poli­tique. Paris, s. a. P. 47—48). *

22. НЕИЗВЕСТНОМУ ЛИЦУ

<1804 г.)

<...) Хотите, я расскажу вам, как иногда мне приходится бук­вально задыхаться от дел? Разбираю шифрованное письмо графа де Фрона В тот же день получаю новое, еще более пространное. В тот же день герцог де Серра-Каприола просит послужить ему моим пером в одном неспешном деле, которое, однако, желатель­но совершить сего^я же. В тот же