Македония) Ивановский заявил:
«Кто в Скопле против нас, тот конченный человек».
Таково представление о демократии, принятое в Белграде.
Указав, что пиринские македонцы — прежде всего болгары, Каладжиев заявил: «Мы легко могли бы мобилизовать общественное мнение и разоблачить захватнические стремления Тито, однако мы не успели это сделать». Обеспокоенный этой демократической оппозицией, Костов поручил одному из своих сообщников организовать роспуск Македонского национального комитета. Его должна была заменить новая организация, в которой большинство принадлежало бы агентам Тито.
Вмешательство нынешнего министра иностранных дел Поптомова, повлекшее за собой арест виновных, окончательно искоренило предательство. Если бы политика Костова восторжествовала, Македония снова превратилась бы в пороховой погреб Балкан, как это было в течение долгого времени.
Во всей этой истории особого внимания заслуживает вопрос об экономических взаимоотношениях между Болгарией и Советским Союзом.
Мы уже знаем, что клика Костова проводила вредительскую деятельность во всех областях народного хозяйства, вплоть до внешней торговли. Ее подрывная деятельность особенно вредно отражалась на взаимоотношениях с СССР. Требования болгарских представителей могли вызвать трения между обеими странами и привести к обнищанию Болгарии, задержав восстановление ее экономики.
Один из обвиняемых по делу Костова, Борис Христов, давал показания по этому вопросу. Он был одним из главных участников переговоров в Москве. Инструкции, полученные им от Костова, были совершенно ясны:
«Наша страна должна занять независимую позицию, то есть проводить такую политическую линию, чтобы мало-помалу, но наверняка выйти из-под влияния Советского Союза. Он сказал мне, что Болгария обязательно должна избавиться от односторонних связей с Советским Союзом и установить связи с западными странами, главным образом с Англией и Америкой».
Христов принял эти инструкции к исполнению, несмотря на указания, которые дал делегации Георгий Димитров.
Вследствие требований, выдвинутых болгарской делегацией, переговоры очень затянулись; только вмешательство Димитрова предотвратило их срыв. Тем не менее министерство внешней торговли СССР авансировало Болгарию товарами, в которых, оно знало, Болгария очень нуждается.
«В то время как мы саботировали и срывали переговоры, — говорит Христов, — советские корабли везли товары для нашей страны».
В следующем, 1946 году повторилось то же самое. Болгарская делегация своими требованиями всячески тормозила переговоры.
«Несмотря на наше упорство, — рассказывает Христов, — представители Советского Союза сумели двинуть переговоры вперед, и все вопросы, один за другим, разрешались, при этом в благоприятном для Болгарии смысле. Но все же переговоры проходили с большим трудом. В этот момент снова вмешался Димитров. Он дал нам совершенно ясные и категорические указания: занять такую позицию, которая позволит закончить переговоры в наикратчайший срок, установить наиболее справедливые цены на болгарские и советские товары, прийти к соглашению с советскими представителями в атмосфере братской дружбы».
Соглашение было заключено.
В 1947 г. возобновились переговоры о новом соглашении, и болгарские делегаты, выполняя директивы Костова, всеми силами старались помешать им.
«Переговоры происходили в напряженной обстановке, и возникла серьезная опасность, что наше народное хозяйство останется без необходимых товаров. Но и на этот раз по приказу советского правительства в нашу страну еще до окончания переговоров были посланы советские товары, необходимые нашей промышленности, в частности текстильной, которая таким образом была спасена от кризиса и простоя».
В 1948 г. Трайчо Костов лично отправился в Москву, чтобы проследить за выполнением своих инструкций.
«Но в 1948 г. наши усилия не могли дать желаемых результатов. Мы не добились своей цели. Несмотря на наши старания, торговые переговоры и в этом году закончились для нас благоприятно: был заключен договор, за ним последовало заключение отдельных торговых соглашений. Этот торговый договор был весьма выгоден для нашей страны».
«Прокурор: Но этот договор был заключен с большим опозданием?
Борис Христов: Да, торговое соглашение было подписано с запозданием, и, если бы Советский Союз не авансировал нас товарами, наша промышленность была бы их лишена, и это вызвало бы затруднения в нашем народном хозяйстве».
Мы думаем, что эти факты позволяют сделать некоторые выводы.
Они являют собой прежде всего яркий пример международной пролетарской солидарности и вместе с тем свидетельствуют о великодушном и чутком отношении Советского Союза к Болгарии.
Советские руководители протянули руку помощи болгарскому народу. Они понимали, что, каковы бы ни были цели и политические ошибки болгарских делегатов, болгарский народ не должен страдать от последствий их политики.
Американские империалисты не могут понять этой высокой политики и проявления подлинной дружбы, но болгарский народ понимает и глубоко признателен руководителям советского народа.
Совершенно ясно, что оба народа связывает такая тесная дружба, что и сотни костовых никогда не смогут их разобщить.
Глава одиннадцатая
Титовская диктатура
Балканский Геринг прошел практическую подготовку у усташей во времена Гитлера и Муссолини, в период между 1930 и 1935 гг.
Швейцарский журнал «Зи унд Эр» писал 9 июля 1948 г.: «Возможно, что атмосфера шовинистического угара первых лет гитлеризма вскружила голову Тито, поскольку сейчас он считает шовинизм очень важной движущей силой».
Мы видели, что во время войны Тито стал уничтожать партизан, которые казались ему опасными для его будущего режима. Затем он стал преследовать всех честных коммунистов. Лучшие из них были арестованы или убиты в первую очередь.
Арсо Иованович был назначен начальником главного штаба Тито. Именно он был подлинным руководителем борьбы за освобождение. В августе 1948 г. он был убит.
«Конфликт с Коминформом поставил югославских коммунистов перед необходимостью сделать выбор. Когда генерал Иованович был убит на румынской границе, его спутник генерал Петричевич был арестован. Он просидел в тюрьме более года, а затем был предан суду верховного военного трибунала, который получил от Тито приказ приговорить Петричевича к смерти. Председатель трибунала генерал Крджич, который во время войны командовал партизанским соединением в Черногории, отказался выполнить этот приказ: «Я не могу судить товарища, который виноват только в том, что он любит Сталина».
Член трибунала генерал Щепанович, а также прокурор трибунала генерал Жижич поддержали его. По приказу Тито все трое были арестованы. В настоящее время новый трибунал еще не сформирован».[37]
