присоединении Болгарии к Югославии, Тито не смог сдержать своей ненависти к Димитрову. «До каких пор этот старик будет стоять на моем пути!» — воскликнул Тито.
Костов хотел подождать смерти Димитрова, но Тито убеждал его физически уничтожить последнего.
Однако предоставим слово Тито. Он сам показывает, какой сетью лжи он опутал свою страну и самого себя.
«Тито заявил[34] что он не снимает пока в Югославии лозунга о социализме, который пользуется большой популярностью в массах, но что он ведет дела так, чтобы сорвать строительство социализма и сделать неизбежным реставрацию капитализма. Он добивается этого путем отрыва Югославии от СССР и стран народной демократии и ее решительного присоединения к блоку западных держав.
«Дело поставлено так, — заявил Тито, — что отход от СССР и его союзников будет представлен как вопрос национальной чести и достоинства. Мы будем ссылаться на то, что, мол, с национальным достоинством югославов не считаются, их участие в освободительной войне против немцев отрицают, что СССР и страны народной демократии вмешиваются во внутренние дела страны, третируют Югославию как неравноправного союзника и т. д.»
«После того как этот отрыв совершится и Югославия присоединится к англо-американскому блоку, «вину за это перед массами, — сказал Тито с усмешкой, — мы возложим на страны народной демократии во главе с СССР, внушая массам, что эти страны якобы отказывают нам в помощи и сотрудничестве и принуждают нас искать эту помощь и сотрудничество там, где нам в них не отказывают. Что же касается тех людей в Югославии и в югославской коммунистической партии, которые попытаются восстать против такой нашей ориентации, — добавил Тито, — то мы достаточно подготовлены, чтобы расправиться с ними самым решительным образом, но это уже будет делом рук Ранковича».
Ранкович присоединил к этому свои советы опытного убийцы. «Надо применять, — сказал он, — более решительные способы действия, не останавливаясь перед тем, чтобы в случае необходимости обезвредить и даже уничтожить своих противников силой».
Тито указал Костову, что все его действия согласованы с англичанами и американцами. Это подтвердил и назначенный в конце 1947 г. новый представитель США в Софии Доналд Рид Хит.
«Все то, что американцы захотят вам сообщить, — сказал мне Рид Хит, — будет предварительно согласовано с югославами и передано вам через них».
«Рид Хит сказал мне, что я должен воспринимать советы, которые я буду получать от Тито и его ближайших сотрудников, как советы американцев, и что в этом отношении между ними и Тито существует полная договоренность»[35]
Резолюция Информбюро затруднила сношения заговорщиков друг с другом. Белград стал проявлять большую настойчивость, и Костов, видя, что здоровье Димитрова все ухудшается, готовился к захвату власти. Приготовления были в полном разгаре, но, к несчастью для заговорщиков, в конце 1948 г. Костов совершил ряд оплошностей, разоблачивших его националистические убеждения и его враждебное отношение к СССР.
«Эти враждебные акты не остались незамеченными партией. В начале декабря 1948 г. вопрос был поставлен на Политбюро, и вскоре после рассмотрения моих необдуманных и злонамеренных действий в Центральном Комитете Болгарской коммунистической партии для меня стало ясно, что мои преступные замыслы разгаданы.
В апреле 1949 г…я был снят с руководящих постов в партии и правительстве, а в июне выведен из состава ЦК БКП. Я стал прибегать к самым разнообразным приемам, чтобы ввести в заблуждение Центральный Комитет и партию. Чтобы спасти то, что еще можно было спасти, я написал множество противоречивых заявлений, в которых то признавал свои ошибки, то отрицал их. Однако было уже поздно. На третьем пленарном заседании ЦК у меня хватило смелости попытаться произвести раскол, противопоставляя Центральный Комитет Политбюро и провоцируя кризис партии. Но мои враждебные планы по отношению к партии не имели ни малейшего успеха, и мне не удалось остановить развитие событий.
20 июня 1949 г. я был арестован. Вполне вероятно, что моя провокационная позиция в ЦК во время обсуждения вопроса о националистическом уклоне сыграла роль «камня, который опрокинул телегу», как гласит болгарская пословица».
Мы уже указывали, почему Тито стремился к отторжению Пиринского края: он видел в этом первый шаг к присоединению Болгарии к Югославии в качестве седьмой республики. Это было бы первой победой македонского национализма, который Тито непрестанно раздувал еще до окончания войны.
В 1944 г. генерал Апостолский[36] и глава правительства Югославской Македонии Колишевский получили задание вести агитацию в Македонии.
Генерал Вукманович-Темпо заявил в то время Стойчеву, одному из свидетелей на процессе Костова:
«Надо присоединить Пиринский край к Югославии теперь же, не дожидаясь победы. Сейчас операцию провести легче, и это в ваших интересах, так как, поскольку Югославия станет союзной страной, вы не должны будете платить репараций».
Планы создания «Великой Македонии» были так близки к осуществлению, что Вукманович создал нечто вроде легиона, который должен был помочь греческим сепаратистам провести эти планы в жизнь. Легионом должен был командовать Апостолский. Последний создал официальное представительство Югославской Македонии в Белграде, откуда он руководил действиями в пользу Тито.
В силу болгаро-югославских соглашений по вопросам культуры югославским учителям в Пиринском крае разрешалось обучать детей македонскому литературному языку.
Титовские агенты использовали до конца полученные ими возможности. Учителя оказались обыкновенными империалистическими агентами, которые вели протитовскую пропаганду. Новоиспеченные книгопродавцы оказались агентами югославской охранки, а актеры, присланные и» Белграда и Скопле (главный город Югославской Македонии), — агитаторами.
Всю эту братию поддерживали главные агенты Тито в Софии, а прикрывали их Костов и его люди. Показания подсудимого Николы Начева дополняют общую картину. Вот как Начев излагает разговор между фабрикантом Славовым, агентом Интеллидженс сервис, и Костовым:
«Костов заявил о своем согласии на это присоединение [Пиринского края к Югославии. — Р. Ж.], которому должен предшествовать референдум среди населения Пиринского края. Этот референдум должны были тщательно подготовить агенты Тито, специально посланные туда с этой целью, так чтобы присоединение выглядело как результат свободного волеизъявления местного населения. Кроме того, Костов сказал Славову, что сторонники Тито работали в этом направлении с 1946 г. под общим руководством депутата от Пиринского края Ивана Масларова, но и сам он кое-что сделал».
«Одним словом, — признался сам Костов, — македонские националисты работали с воодушевлением, создавая в Пиринском крае государство в государстве. Они постепенно развертывали пропаганду, в основе которой лежал своего рода террористический тезис: «Рано или поздно, — говорили они, — присоединение Пиринского края к Македонской народной республике станет совершившимся фактом, и тогда горе тем, кто ему противился».
Резолюция Информационного бюро нарушила эту сепаратистскую деятельность, но действия болгарской группы не прекратились, только они продолжались в несколько иной форме.
Речь шла о том, чтобы использовать как основное ядро Македонский национальный комитет в Болгарии, ввести в него сторонников Тито и превратить его в новое орудие националистической агитации. Калайджиев, выступавший в качестве свидетеля на процессе Костова, показал, что в связи с сопротивлением болгарских македонцев Тито заявил ему:
«Дайте мне только этих пиринских болгар, и через два года они у меня станут македонцами».
Посланцы Тито были настроены точно так же. Представитель правительства в Скопле (Югославская
