нашей стране. Естественно, что последствия разоблачений будут очень серьезны для вас как в Соединенных Штатах, так и за рубежом.

– Но, – запротестовал араб, – мы никогда не просили господина Джидду прибегать к противозаконным методам! Ледяная улыбка застыла на губах американца.

– Я думаю, что вам будет очень трудно доказать это. Существует нечто, что мы называем по-английски «circonstantial evidence»[16]... Господин Джидда араб, и его связи с Лигой известны. Кроме того, мы перехватили несколько телеграмм, а также располагаем свидетельством правительства в лице Ричарда Кросби.

Он умолк. Араб облизал сухие губы. Чиновник улыбнулся, подбадривая его.

– Вы понимаете, что в этих условиях Соединенные Штаты пойдут на необходимые жертвы, чтобы выдержать до снятия эмбарго.

Он помолчал, чтобы придать своим словам больший вес. Затем продолжал:

– Но возможно и другое решение. Наши отношения с арабскими странами исключительно дружелюбные, и мы желаем, чтобы и в будущем они оставались такими же.

Араб энергично закивал головой, выражая свое одобрение.

– Если руководящий комитет Арабской Лиги заявит в ближайшие двадцать четыре часа о снятии нефтяного эмбарго, естественно, мы забудем об этом прискорбном деле. Мы удовлетворимся, провозгласив господина Нафуда Джидду «персоной нон грата» в пределах Соединенных Штатов.

Наступило длительное молчание. Чиновник Госдепартамента встал и направился к двери, показывая этим, что аудиенция закончена.

– Можете оставить себе эти документы, – сказал он. – Надеюсь, что вы в ближайшем будущем дадите о себе знать.

Омар Сабет молча вошел и положил перед Нафудом Джиддой телекс.

– Ответ из Дамаска! Написано клерком.

Нафуд Джидда чувствовал, как у него останавливается сердце.

Незашифрованная! Он впился глазами в очень короткую телеграмму. Комитет по бойкотам отказывался от какого-либо публичного заявления о сроках нефтяного эмбарго США и выражало ему благодарность за усилия, которые он приложил во имя победы дела арабов. Телеграмму подписал египтянин Насир Шафик. Именно он и предложил ему всю операцию. Странно, но телеграмма не взбесила Нафуда Джидду. Он чувствовал себя опустошенным, где-то витал, будто слова не имели для него конкретного смысла. Но смысл был один, и они четко выражали его: Арабская Лига от него отступалась. Он стал для них как паршивая овца, которая портит все стадо.

Он вдруг вес четко понял. Насир Шафик уже знал, что соглашение между ним и Комитетом по бойкотам, ограничивающее эмбарго до ста двадцати дней, было в руках у американцев. Значит, Нафуд Джидда компрометировал их. От него отрекались.

Дикая ненависть застлала ему глаза, напускного спокойствия как не бывало. Он поднялся, взял телефон, швырнул его на пол, встал и почти вплотную подошел к Омару Сабету. Последний сидел, не двигаясь, таинственный и спокойный. Черные глаза Джидды зажглись безумным огнем.

Он вдруг вспомнил об одном разговоре с Ричардом Кросби. В то счастливое время, когда они были друзьями.

– «ДС-9» готов? – спросил он.

– Иллюминатор заменили.

– Сколько у тебя надежных людей?

Омар Сабет считал, загибая пальцы.

– Восемь.

Нафуду Джидде казалось, что он видит дурной сон.

Он с трудом поборол желание заплакать: ненависть одержала верх. Телексы смолкли, Паприка улетела два часа назад, через Нью-Йорк в Европу.

Он никогда не подумал бы, что его американское приключение окончится таким образом.

Грег Остин первым вышел из лифта на последнем этаже отеля «Астроуорлд», за ним следовало полдюжины агентов ФБР. Все политические барьеры, охранявшие Нафуда Джидду в США, только что рухнули. Из Вашингтона по телексу передали приказ произвести обыск у Нафуда Джидды. Приказ исходил непосредственно от Департамента юстиции.

В то же утро Уилбер Стоктон направил из госпиталя письмо с просьбой освободить его от обязанностей председателя Комитета по энергетике Конгресса по состоянию здоровья. Полицейские стремительно обежали все комнаты девятого этажа. Но никого не обнаружили.

Грег Остин взял телефон и вызвал контрольную вышку аэропорта Хобби.

«ДС-9» Нафуда Джидды взлетел час назад. В полетном листе значилось, что самолет следовал до Кингстона на Ямайке. На борту, кроме Нафуда Джидды, находились несколько человек. Грег тут же соединился с «Ридженси» и вызвал Малко, чтобы передать ему эту приятную новость.

Исключительно редкий случай: Марта Кросби была даже без наклеенных ресниц. Сидя в кресле в курительной комнате, она то и дело бросала в сторону мужа тревожные взгляды. Со времени прихода Малко, который сообщил о бегстве Нафуда Джидды, он не произнес ни слова. Он был где- то далеко. Отключился.

Глубоко вздохнул и буквально оторвал тело от кресла.

– Мне надо идти на работу, – сказал он.

Малко наблюдал за ним, стараясь угадать, о чем тот думает. Техасец выглядел постаревшим, опустошенным, глубокая вертикальная морщина прорезала лоб. Малко проводил его до двери.

– Господин Кросби, – сказал он, – я дал вам слово, что ваше имя не будет произнесено. С другой стороны, я должен поблагодарить вас по поручению Марти Роджерса за ту огромную помощь, которую вы оказали нам в этом деле с документами, касающимися эмбарго. Без вас мы бы не смогли загнать в угол Нафуда Джидду.

Ричард Кросби покачал головой, выражая сожаление.

– Благодарю вас, но я ошибся насчет моей страны и насчет Джидды. И не могу себе этого простить.

Он на миг улыбнулся Малко и пожал ему руку.

– Ну все, съем сэндвич на работе. Я сейчас веду войну с индонезийцами за несколько сотен тысяч баррелей. До скорого.

Малко смотрел, как он садился в свой «мерссдес-600», и понимал, что это конченый человек. Машина повернула на бульвар Ривер Окс.

Малко обернулся. Сзади стояла Марта Кросби с глазами, полными слез.

– Не знаю, что с ним происходит, – сказала она дрожащим голосом. – Он не спал всю ночь, ходил взад и вперед.

Она подняла голову и пристально посмотрела на Малко.

– Произошло что-то ужасное? Я всего не знаю. Нафуд...

– Не напоминайте ему больше о Нафуде.

Малко поцеловал ей руку. Он тоже устал. Уже пущена дипломатическая машина. Его роль окончена. Он может возвратиться в свой замок и заняться тюльпанами.

Малко вел машину очень медленно, доехал до «Ридженси» и поднялся в свои апартаменты. Вошел в пустой салон. Подошел к бару, чтобы налить себе водки. Сзади тихонько скрипнула дверь.

Поток адреналина хлынул ему в артерии в долю секунды. Выронив стакан, Малко отскочил назад и рванулся к атташе-кейсу, где лежал его пистолет.

– Что с вами? – испуганно спросил женский голос.

Он обернулся: Анита Диир стояла в дверях с сонными глазами, завернувшись в банную простыню.

– Я спала, – сказала она.

Под простыней вздымалась ее фантастическая грудь. Малко отметил, что у нее красивый рот, ровные зубы, а лицо свежее, несмотря на ее образ жизни.

– Где те двое мужчин, которые меня стерегли? – спросила она Малко.

– Вам больше ничто не угрожает.

– Правда?