Князь Малко Линге взял черепицу нежного светло-розового цвета, которую протягивал ему граф фон Поникау, и уложил ее рядом с соседней вдоль водосточной трубы. Это было относительно легко. Рабочие-кровельщики хорошо потрудились всю неделю и оставили непокрытыми лишь два квадратных метра крыши, чтобы гости Его Высочества Светлейшего князя могли развлечься, изображая кровельщиков. Можно быть Рыцарем Гроба Господня и Мальтийского Ордена, кавалером Святого Георга и принадлежать к Черному ордену тевтонских рыцарей и при этом оставаться простым человеком. К сожалению, гости, собравшиеся, чтобы отпраздновать реконструкцию северного крыла замка в Лицене, не оценили по достоинству эту затею Малко.

В этом году конец февраля выдался очень холодным, несмотря на голубое небо. Княгиня фон Больс, рыжеволосая, еще привлекательная в свои пятьдесят лет женщина, поднимаясь по чердачной лестнице, задрала до бедер свое платье из файдешина, демонстрируя очаровательную розовую комбинацию. Потом она сломала себе два ногтя, пытаясь подложить свою черепицу под предыдущую... Малко пришлось наспех запечатлеть нарочито целомудренный поцелуй на ее слегка увядшей шее, чтобы она соизволила простить его. Из-за этого инцидента остальные гости предпочли остаться в гостиных на первом этаже и налечь на бутерброды с икрой и шампанское «Дом Периньон». Молодой немец, потомок старых мюнхенских бюргеров, уложил три черепицы, но очень быстро снова спустился вниз, опасаясь, что у него отобьют сопровождающую его очаровательную фотомодель цвета кофе с молоком. Только старый фон Поникау, стоя посреди чердака, опершись на свою трость, крепкий, как рейнский страж, продолжал передавать Малко черепицы, рассказывая ему последние венские сплетни. Будучи человеком образованным и уважающим традиции, он восхищался тем упорством, с которым Малко старался вернуть пристойный вид замку своих предков.

И это в эпоху бетона!

Малко прикасался к черепице с такой нежностью, как если бы это была женская кожа. Он заказал ее за несколько месяцев до этого на одной безвестной чехословацкой фабрике в Харцберге, где ее изготавливали уже в течение десяти поколений. Вручную. Эта черепица была практически на вес золота... Если бы кассиры Центрального разведывательного управления догадывались о том, на что князь Малко тратит деньги, заработанные ценой жизни, они бы усомнились в его умственных способностях. Эта черепица должна была быть значительно более темно-красной, поскольку на нее был потрачен гонорар за задание в Чили, где Малко чудом избежал смерти и где многим другим повезло меньше, чем ему. За десять лет, что Малко работал на Центральное разведывательное управление, он двадцать раз избегал смерти, и путь его был усеян множеством трупов. Хороших людей и плохих. Иногда ему хотелось остановиться.

Но он не мог на это решиться. Им двигала склонность к риску и упорное желание восстановить замок. Каждый раз, когда ему удавалось реконструировать какую-нибудь его часть, как в это воскресенье, он испытывал почти физическое удовлетворение.

Черепица, которую он в этот момент укладывал, со щелчком легла в свою ячейку. Малко, сидя на крыше около слухового окна, с удовлетворением остановился и обвел глазами ели и поля вокруг маленькой деревни Лицен. Недалеко от нее проходила венгерская граница. Незначительные изменения, произведенные в 1945 году, лишили замок его земель, и Малко вынужден был лезть из кожи вон, чтобы восстановить имение.

Вена с ее величественными памятниками, с ее полными очарования улицами и завсегдатаями, продолжавшими ходить в оперу, как будто не было двух войн, была всего в сорока милях. Малко ездил туда лишь изредка. Чтобы побывать у своих друзей или навестить свою прежнюю даму сердца, некую графиню Талу Ларсберг, которая, и перешагнув за сорок, продолжала разбивать сердца. Иногда Малко позволял себе впасть в соблазн, так как она испытывала какое-то особое удовольствие, принимая его в домашних туалетах, как бы специально провоцирующих насилие. Потом он вез ее в кондитерскую Захера, чтобы отведать тамошний знаменитый торт и тем самым заслужить прощение за свою непочтительность.

Другая жизнь Малко была тайной, далекой и опасной. Его задумчивость внезапно прервал женский голос.

– Малко, что ты делаешь? Внизу вес требуют тебя!

Он взглянул вниз, на чердак. Старый граф Поникау, воспользовавшись перерывом, исчез. Малко, увидев поднятое к нему лицо, не пожалел об исчезновении графа. Чуть более удлиненное, чем требовало совершенство, лицо, рот с чуть приподнятыми уголками, карие, слегка подведенные глаза, волевой подбородок. Каштановые волосы были убраны под зеленый тюрбан, гармонировавший с ее длинным платьем из шелкового джерси, облегавшим ее мускулистое тело с пышной грудью и плоским, как у девочки, животом. Лишь серьги и тяжелый золотой браслет на правом запястье нарушали продуманную строгость ансамбля.

Подобрав рукой свой шлейф, молодая женщина влезла на приставную лесенку и протянула Малко бокал шампанского.

– Держи, вот твой паек.

Он засмеялся, выпил и улыбнулся ей.

Патрицию Хайсмит обычно ненавидели все женщины. Может быть, за то, что она всю свою жизнь занималась тем, о чем другие только мечтали. Зимой она каталась на лыжах в Гстааде, если не проводила длинные уик-энды в Акапулько, отлично играла в трик-трак, обожала яхты и иногда сообщала так называемой подруге, что ей приходилось заниматься любовью в барс салона первого класса «Боинга-747». Она также давала понять, что тяжелый золотой браслет, который она никогда не снимала, был подарен ей шахом Ирана, но на этом ее откровения кончались.

Малко встретился с ней во время охоты на куропаток в Шотландии, когда она шагала по песчаным равнинам в твидовом костюме, который ничуть не уродовал ее. В тот же вечер они стали любовниками. Вместо того, чтобы стыдливо удрать из постели Малко с первыми лучами солнца, Патриция Хайсмит спокойно вызвала горничную и заказала обильный завтрак на двоих, попросив заодно распорядиться, чтобы ее вещи перенесли из ее комнаты в комнату князя Малко Линге.

Патриция жила отдельно, разъехавшись со своим мужем, молодым лордом-педерастом, белокурым и прекрасно воспитанным, который носил только шелковые рубашки с жабо, что доставляло ему немало неприятностей, когда он приставал к грузчикам на набережных Темзы. Иногда Патриция возвращалась на лоно природы, в фамильное гнездо Суррей – замок со ста пятьюдесятью комнатами, окруженный парком в триста гектаров. Когда она была особенно хорошо настроена, то привозила своему супругу какую-нибудь молодую жертву. А тот, даже порядком набравшись бренди, никогда не отвергал подобного рода подарки. Патриция Хайсмит была репортером в газете «Дейли мейл» в Биафре, затем бросилась исследовать джунгли вдоль Амазонки и наконец, как все, благоразумно увлеклась сафари в Кении. Она таскала по всему миру свою сумку «Вюиттон», предлагая себя мужчинам, которые ей приглянулись, и стараясь избавиться от одолевающей ее скуки. Редко проходила неделя, чтобы она не занималась любовью, будучи уверенной, что регулярная половая жизнь позволяет сохранить хорошую кожу.

Малко протянул ей пустой бокал. Патриция поднялась на три ступеньки, чтобы быть с ним на одном уровне. Он наклонился, она приблизила лицо и легко поцеловала его, положив свою длинную, тонкую руку на его затылок. Ее губы были теплыми и душистыми. Но она тотчас же отступила, насмешливо улыбаясь.

– Здесь, при твоей тигрице, это будет нелегко.

Патриция намекала на княгиню Александру, чья ревность была общеизвестна. Она вздохнула.

– Я тебя почти не видела с тех пор, как приехала. Ты едва спустился со своего насеста, чтобы поздороваться со мной.

Патриция приехала в Лицен два часа назад. Кризантем, дворецкий Малко, ездил встречать ее в аэропорт Вены в хозяйском «роллс-ройсе». Сам хозяин, занятый гостями и черепицей, не мог располагать собой, как ему этого хотелось. Он взял ее за кончики пальцев и поцеловал их.

– Как у тебя дела с Джиддой?

Патриция состроила веселую гримасу.

– Для меня хорошо, для него – нет. Он бегал за мной по всему «Немирану». Мне казалось, что я куртизанка, захваченная в плен берберскими пиратами в прошлом веке. Забавно. Какой фантастический