– Осталась единственная бутылка в мире, и она здесь. Я купил ее на аукционе за шесть тысяч долларов. Мне предлагали за нее втрое больше.

Он поставил бутылку на место. Разговоры на диване постепенно затихали. Марта Кросби подавила откровенную зевоту и встала. Малко, не таясь, посмотрел на часы. Еще не было и полуночи.

Ричард Кросби улыбнулся Малко.

– Я догоню вас. Ненадолго останусь здесь, мне нужно расставить бутылки по местам.

Офелия Бёрд бросилась к нему:

– О, можно я останусь с вами? Мне так хочется познакомиться с винами.

Ричард хитро и весело улыбнулся.

– Конечно, вы будете мне помогать.

Все вышли из погреба, кроме убиравших со стола слуг, Ричарда Кросби и Офелии.

Вокруг Малко обвилась надушенная змея: Паприка.

– Мне скучно, – сказала она. – Никто со мной не говорит.

– Что я могу для вас сделать? – спросил Малко.

Она подняла на него слишком сильно подведенные глаза и прошептала:

– Займитесь мной.

Грег Остин посмотрел на ярко освещенный фасад «Ривер Окс Контри Клаб».

– Не скажешь, что у них здесь есть ограничения, – проворчал он.

Его сопровождал полицейский из Хьюстонского полицейского управления, который в этот вечер был свободен и согласился оказать ему вооруженную поддержку. Это был тоже негр, и звали его Пол Роули.

– Brother,[13]– сказал он, имитируя акцент негров с Юга, – эти проклятые белые так богаты, что купили солнце. Приступ кашля помешал ему продолжить.

– Пьяная оргия, наверное, уже давно началась, – вздохнул Грег Остин.

Было десять минут первого.

Они уже три часа прятались в тени недалеко от дома Ричарда Кросби.

Они одновременно зевнули. Грег Остин попробовал открыть пивную банку, но она была пуста, и он с отвращением отбросил ее в глубь машины. Бумажные пакеты от сандвичей – вот все, что осталось от их ужина...

– Через десять минут я уйду, – сказал Пол Роули.

Он прекрасно знал, что не сделает этого. По опыту своей работы они знали, что пока гром не разразился, все кажется подозрительно спокойным.

– Где мистер Джидда? – спросил Малко.

Паприка пожала великолепными плечами.

– Он уехал с девушкой в зеленом.

Они были одни в курительной.

Марта Кросби поднялась наверх спать. Завтра ей рано вставать, объяснила она, равнодушно глядя на Малко. Али Мансур уехал пять минут назад. Один. Молодая немка зевнула.

– Уедем отсюда. Здесь так мрачно.

– Пойду попрощаюсь с Ричардом Кросби, – сказал Малко. – Подождите меня.

Он спустился с крыльца и прошел через сад к погребу. Ему было необходимо снова увидеть техасца. Вино будет хорошим предлогом. Он легко постучал в дверь, услышал шум, который он принял за голос, и открыл дверь.

И тут же замер.

Спустив до лодыжек брюки от смокинга, с распахнутыми полами рубашки, сбросив куртку на стол, Ричард Кросби неистово совокуплялся с Офелией Бёрд. Молодая техаска прислонилась к столу, за которым они ужинали, среди блюд с едой и тарелок, обняв Кросби за шею; кружева с ее корсажа были оторваны, ее длинное скромное платье было задрано до бедер. Частично сидя на столе, она удерживала равновесие, опираясь на кончики своих высоких каблуков. Кросби держал ее за бедра, сотрясая энергичными толчками. Он даже не заметил, что дверь открылась. С закрытыми глазами Офелия принимала его в свое чрево, откинув назад голову с разметавшимися белокурыми волосами.

Потеряв всякое достоинство.

Малко тихо закрыл за собой дверь. Паприка ждала его на крыльце. Один из шоферов Кросби вылез из «мерседеса» и спросил:

– Куда господин хочет ехать?

– В «Ридженси», – сказала Паприка, прежде чем Малко смог ответить.

Он никак не отреагировал. Это было слишком ловко подстроено, чтобы быть честной игрой. Разве что это просто «подарок» от Нафуда Джидды. Он обернулся и увидел позади них фары машины. Грег Остин добросовестно выполнял свою работу.

Паприка залпом выпила водку и встала. Совершенно естественным жестом она завела руку за спину. Шуршание расстегиваемой «молнии» заставило Малко поднять глаза. Она подошла к нему, повернулась и по-немецки попросила:

– Расстегни мне эту штуку на воротнике!

Малко застегнул «молнию» и взял ее под руку.

– Думаю, мы достаточно выпили. Я провожу вас. У меня есть машина.

Несколько мгновений Паприка пристально смотрела на него, затем бросилась в его объятия и стала тереться об него от колен до плеч.

– Я хочу. Мне хочется...

Она начала обследовать его ухо острым язычком, буквально обвившись вокруг него. С тех пор, как они вошли в номер, они не переставая пили водку. Но это всего не объясняло. Малко оттолкнул ее.

– Почему вы хотите заниматься со мной любовью?

Паприка упрямо посмотрела на него.

– Я вам не нравлюсь?

Он приложил ей руку ко рту, чтобы помешать начать все сначала.

– Паприка, – сказал он по-немецки, – скажите мне правду.

Он не понимал, какое место занимала молодая женщина в смертельной головоломке, в которой он запутался. Молодая немка помолчала несколько секунд, затем из ее голубых глаз брызнули слезы.

– Умоляю вас, – сказала она, – разрешите мне остаться здесь.

Голос у нее внезапно стал как у маленькой девочки. Малко приподнял ее лицо за подбородок.

– Что такое? Чего вы боитесь?

Он скорее угадал, чем услышал произнесенное ею слово.

– Нафуд.

– Почему?

– Он мне сказал, чтобы я осталась с вами...

Малко холодно улыбнулся.

– Очень любезно с его стороны. Но почему?

– Не знаю.

– Он вас часто просит оказывать подобные услуги?

– Иногда.

– Вам это безразлично?

Она вздохнула и прямо посмотрела на него, вытирая слезы.

– Мне тридцать лет. Десять лет я была фотомоделью. Пыталась сниматься в кино, – не получилось. С тех пор как я встретила Нафуда, моя жизнь изменилась. Он мне дает пять тысяч долларов, оплачивает мою квартиру. Он очень щедрый. Я знаю, что когда надоем ему, он мне даст достаточно денег, чтобы купить магазинчик. Или выдаст замуж за какого-нибудь богача. У меня будут дети...

Ее макияж размазался. Малко стало жаль ее. Ее зависимость от Нафуда Джидды была гораздо более утонченной формой давления, чем физическая угроза. Он налил в стакан водку и протянул ей.

– Успокойтесь.

Она залпом выпила, но в голубых глазах по-прежнему стоял страх. Она снова прижалась к нему. Ее духи