– Один из шпиков «политического контроля», нашей тайной полиции. Сплетни собирает.

Малко улыбнулся.

– Ты боишься себя скомпрометировать?

Она пожала плечами.

– Я свободная женщина. У меня был жених, швейцарец, но он уехал в Аргентину, да так и не вернулся...

Малко снова подумал о Клаусе Хейнкеле. Он спрашивал себя, не зря ли он все это затеял. Ведь вздорную болтовню ревнивого старика нельзя серьезно принимать во внимание. Стоило лишь разок глянуть на сеньора Искиердо, чтобы понять, что Моника к нему не вернется даже после смерти Клауса Хейнкеля. Лучше жить с ламой, чем с таким мужем.

Внезапно он со всей ясностью осознал, как безумно он желает Лукресию.

– Уйдем отсюда, – сказал он.

Не спрашивая, куда они идут, она поднялась из-за стола. Малко сунул пачку песо угодливому официанту и взял Лукресию под руку.

Улица Ортис была пустынна. Он взял руку Лукресии в свою, и она, повернувшись, прижалась к нему. Они целовались долго и страстно, и на них бессмысленно таращился индеец «чуло», спавший тут же, на тротуаре, завернувшись в свое покрывало.

– Я хочу тебя, – сказал Малко.

– Я тоже, – просто ответила Лукресия.

Взявшись за руки, они вышли на Прадо. Огромная улица была совершенно безлюдна.

В лунном свете блестела статуя Симона Боливара. Вдруг сзади послышались голоса. Смеясь и перебрасываясь шутками, их обогнали трое мужчин. Один из них, проходя, так сильно толкнул Лукресию, что она чуть было не упала. Разозлившись, она прокричала какое-то ругательство, которого Малко не понял.

Эти трое тотчас остановились и повернулись к ним.

Тот, который толкнул Лукресию, медленно возвращался. Малко увидел, что это был индеец с тупым и жестоким, лишенным всякого выражения лицом. Подойдя к Лукресии, он что-то процедил сквозь зубы, а потом вдруг сильно ударил ее по лицу. Опустив руки, он остался стоять, на его толстых губах играла злобная улыбка.

Размахнувшись, Малко ударил индейца в челюсть, и тот покачнулся. Двое других бросились ему на помощь. Индеец, ударивший Лукресию, сунул руку за голенище сапога и выпрямился, зажав в кулаке кинжал с широким лезвием. Направив его на Малко, он медленно шел на него.

Лукресия громко закричала.

В ту же секунду два других негодяя бросились на нее. Один закрутил ей руки за спину, а второй, посмеиваясь, стал щупать ей грудь...

Напрягшись, Малко отпрыгнул в сторону, и кинжал пронесся в десяти сантиметрах от его бока. Он вспомнил, что его пистолет остался в отеле. Бандит снова наступал на него. Лукресия сражалась, как тигрица, изрыгая потоки проклятий на испанском и индейском языках. Вдруг она закричала ему по- английски:

– Беги, беги, они хотят убить тебя!

Малко недолго колебался. Бросить Лукресию в руках этих бандитов было немыслимо. Тот, кто лапал ее грудь, бросил ее и тоже приблизился к Малко. В его руке сверкнул нож. С небрежным видом, прищурившись, он обошел вокруг него. Теперь на Малко были наставлены два ножа, и он отступил к стене. Мимо, не остановившись, промчалось пустое такси.

И тут он вдруг понял, что все происходящее не было случайностью. Ведь эти три индейца не были пьяными, напротив, они действовали с уверенностью и развязностью профессиональных убийц. Не исключено, что ему суждено закончить свою карьеру здесь, напротив статуи Симона Боливара.

Лукресия беспрерывно вопила, отбиваясь как сумасшедшая. Малко снова удалось увернуться от удара, нож лишь разорвал ему рукав. Бандиты держались от него на расстоянии одного метра, готовясь к решительному нападению. С другой стороны улицы «чулас» бесстрастно наблюдали за дракой.

– Беги! – снова крикнула Лукресия.

Ударом ноги Малко удалось отбросить одного из нападавших.

В любом случае выхода у него уже не было. Он быстро стянул с себя пиджак и обмотал его вокруг левой руки. Этому приему он выучился в школе Сан-Антонио, в Техасе, проходя там стажировку. Он кинулся вперед, выставив руку перед собой. Нож одного из индейцев попал в ткань, сорвался, и нападавший, потеряв равновесие, упал. Малко бросился к Лукресии.

Державший ее индеец тут же бросил ее и, кинувшись Малко под ноги, обхватил его колени, пытаясь повалить.

Малко яростно отбивался, но из-за разреженности воздуха чувствовал, что силы покидают его.

Как дикая кошка, Лукресия кинулась ему на помощь и обеими руками вцепилась индейцу в волосы. Тот с такой силой ударил ее в локтем в живот, что она отлетела в сторону, упала на тротуар, юбка ее задралась, обнажив бедра.

Теперь все было кончено. Бандиты вдвоем кинулись на Малко, полные решимости наконец разделаться с ним.

Лукресия выпрямилась и пронзительно закричала. В двадцати метрах позади них открылась дверь кабачка со стриптизом под названием «Маракаибо», и оттуда вышла группа людей. Малко разглядел униформу. Ночную тишину снова пронзил вопль Лукресии. Тогда двое из выходивших, одним из которых был полицейский, побежали к месту драки.

Один из убийц бросил какое-то короткое распоряжение. Державший Малко выпустил его, и три негодяя бросились бежать вдоль Прадо. Оглушенный, задыхаясь, как рыба, вытащенная из воды, Малко кинулся к Лукресии, чтобы помочь ей встать на ноги. Скорчившись от боли, она держалась за живот.

– Ты ранена?

Ее лицо передернулось.

– Нет, просто меня сейчас вырвет.

Что и случилось на глазах окружившей их теперь толпы.

Люди помогали Малко отчистить костюм, жалели Лукресию... Полицейский вытащил пистолет, и не проявляя особой прыти, побежал вдогонку за бандитами. Вернулся он раздосадованный, но явно испытывая и некоторое облегчение.

– Не желает ли ваша милость подать жалобу, – спросил он Малко. – Эти бесстыжие негодяи – позор для нашей горячо любимой родины.

Его цветистая манера выражаться вызывала у Малко раздражение, и он отказался подавать жалобу. Ему хотелось только одного: вернуться в отель и отдохнуть. От его страстных желаний не осталось и следа. Он взял Лукресию за руку, и они пробрались сквозь толпу своих спасителей.

– Вернемся, – сказал он.

Они молча дошли до авеню Камачо. В столице снова было тихо и безлюдно. У железной решетки, преградившей вход в отель «Ла-Пас», Лукресия остановилась.

– Я не хочу, чтобы ты провожал меня, – сказала она, нажав кнопку звонка. – Эти трое хотели тебя убить. Это были «маркесес», чернорубашечники из квартала Мирофлор. За несколько песо кто угодно может их нанять для убийства. А мне бояться нечего. До завтра.

Она быстро поцеловала его и ушла. Малко смотрел на длинные, обтянутые черными колготками ноги и чувствовал себя тоскливо. Совсем не так думал он закончить этот вечер. Но кто же хотел его убить?

Сквозь тонкую ткань куртки Малко нащупал лежавший во внутреннем кармане конверт. Он не захотел рисковать, оставляя в отеле отпечатки пальцев Клауса Хейнкеля. Вчерашнее нападение доказывало, что далеко не всем нравится его пребывание в Боливии. На этот раз его миниатюрный пистолет был засунут за ремень на правом бедре, и курок был взведен. Он посмотрел на часы. Половина второго. Педро Искиердо задерживался.

Жирный и смрадный чад наполнял зал ресторана «Дайкири», поднимаясь от стоящих на каждом столике жаровень, предназначенных для приготовления неизменной «аппарийады», боливийского кушанья из мяса,