Я сопровождал мисс Дурвард и чету Барклаев в их экспедиции в Мехелен, но, оказывается, я слишком долго не практиковался в роли гида, чтобы принять во внимание празднество в честь святого Антония в Падуе. Посему улицы Брюсселя, заполненные празднично одетыми людьми, державшими флаги и транспаранты, кающимися грешниками и звонящими в колокола священниками, задержали на обратном пути наш экипаж настолько, что я попал в театр только в середине третьего акта, усталый и вымотанный. В начале четвертого акта Катрийн взглянула туда, где я сидел, и я помахал ей рукой в знак приветствия и извинения. Зная, что ее раздражает бесцеремонность светских бездельников, которые приходят и уходят, когда им вздумается, и заботятся лишь о том, чтобы покрасоваться перед другими, вместо того чтобы смотреть постановку, я всегда старался занять свое место до поднятия занавеса. Она повернулась боком и улыбнулась мне, тогда как остальная аудитория видела только Эльмиру, улыбавшуюся лицемерному Тартюфу. К тому времени, когда я добрался до ее гримерной, она уже надевала шляпку. Я наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

– Любимая, мне очень жаль. Прости меня. Мы были в Мехелене, и я забыл о празднике святого Антония.

– Не имеет значения, – заявила она, отворачиваясь, чтобы взять перчатки. – В любом случае, спектакль был неудачным.

– Это невозможно! – искренне воскликнул я. Она рассмеялась моим словам.

– Что заставило тебя отправиться в Мехелен?

– Мисс Дурвард очень хотела взглянуть на собор. А миссис Барклай пожелала купить кружев.

Она кивнула и позволила мне подать плащ. Когда мы уходили, я сунул руку в карман и нащупал несколько монет, которые обыкновенно давал Слатеру, старому театральному привратнику, а также подарок, который успел купить ей, пока мои друзья отдыхали после обеда.

– Доброй ночи, мадемуазель, месье комендант, – сказал Слатер. Я распахнул дверь перед Катрийн. – Да, кстати, месье, я передал ваш заказ в кассу, как вы и просили. На вечер четверга, ложа номер восемь во втором ярусе.

Катрийн поглядела на нас через плечо. Я поблагодарил Слатера, вручил ему монеты и поспешил вслед за ней.

– Я привез тебе подарок из Мехелена. Она покрутила в руках мягкий сверток.

– Спасибо, Стивен, это очень любезно с твоей стороны. Может, попробовать угадать, что там? Впрочем, мне, пожалуй, лучше открыть его, когда мы приедем домой.

– Очень мудрое решение, – заметил я.

Мы поговорили о том и о сем, ведь прошло несколько дней с тех пор, как мы виделись в последний раз. Внезапно она спросила:

– Ложа номер восемь? Насколько я знаю, ты страдаешь близорукостью, поэтому не лучше ли было выбрать места где-нибудь поближе? Все-таки ложа номер восемь во втором ярусе находится очень далеко от сцены.

– А, это не для меня, – ответил я и переложил трость в другую руку, чтобы иметь возможность взять ее под руку. – Барклаи выразили желание посмотреть спектакль. Я решил, что они предпочтут оказаться подальше от оркестровой ямы.

– Разумеется. Но я могла устроить это для тебя.

– Мне не хотелось беспокоить тебя из-за таких пустяков, – сказал я, и мы перешли на другую сторону улицы, чтобы свернуть на рю де л’Экуйе.

– Как понравился твоим друзьям Мехелен?

– По-моему, он произвел на них очень сильное впечатление. Мисс Дурвард готова была провести на улицах Синт-Кателийн-страат и Бежинаж остаток своих дней, она все никак не могла оторваться от своего альбома. Ей также очень понравилась часовня Рыцарей Ордена Золотого Руна в соборе, и она даже подумывает о том, чтобы изготовить серию эстампов с сюжетами из войны Алой и Белой розы. Она говорит, что в Англии существует большой спрос на баллады о рыцарях и рыцарстве.

– Война Алой и Белой розы? Звучит очень романтично.

– Гражданская война редко бывает романтичной, что бы там ни писал на этот счет автор «Уэверлийских романов». Но я несколько беспокоюсь, поскольку мне очень мало известно об армиях тех времен. Так что я буду чувствовать себя неловко, если мисс Дурвард пожелает получить от меня сведения о битве при Босуорте, как я снабжал ее все эти месяцы информацией относительно сражений у Саламанки и Ватерлоо.

– В самом деле?

Катрийн кивнула консьержке, и мы поднялись наверх. Мейке ожидала нашего прихода и держала дверь в апартаменты Катрийн приоткрытой.

– Ей нужны были сведения для работы, и я мог снабдить ее всеми интересующими данными, ведь сам принимал участие в войне. Я даже предложил всем поехать в Брюгге на несколько дней.

– Понятно. Да, Брюгге очень красив, если тебе нравятся старые здания. – Катрийн положила пакет на столик и принялась стягивать с рук перчатки. – Ну-ка, что же все-таки там может быть?

Торговец трикотажными изделиями вложил внутрь несколько цветков лаванды, поэтому, когда она развязала ленточку, их аромат наполнил комнату. Когда она достала чулки, они подобно струе молока выскользнули у нее из рук, вспенившись кружевами в остатках обертки.

– Большое тебе спасибо, Стивен! Они очень красивые! – воскликнула она, по-прежнему держа чулки в руках и подавшись вперед, чтобы поцеловать меня. Прохладный мягкий шелк запутался в моей щетине, потому что с утра я еще не успел побриться.

– Они далеко не так красивы, как ты, – возразил я. – Я бы хотел, чтобы ты позволила мне подарить тебе что-нибудь более существенное, а не эти безделушки. Ты не разрешаешь мне ни заплатить за твою квартиру, ни купить тебе платье. Я крепко прижал ее к себе и поцеловал в губы.