Попробуй засни после этого в вонючей камере!

К рассвету я изрядно намучился. Веки обжигали глаза, во рту пересохло, пустой желудок издавал страдальческое урчание… Наступило угрюмое утро. Я уже не на шутку загрустил. Может, обо мне забыли? А может, решили заморить голодом в этой дыре? Я не исключал и этой возможности: сюда не доносилось ни звука, и мне казалось, что я сижу в склепе.

Около полудня — мои часы были по-прежнему при мне — я вздрогнул от стука каблуков. Дверь открылась, и передо мной возник тот усач, который накануне надевал мне браслеты.

— Пошли! — приказал он.

На моих руках опять защелкнулись железки. Усач подтолкнул меня вперед. С ним были еще один мужик в гражданском и один полицейский в форме.

Мы двинулись к выходу. На улице стояла та же черная машина. Я послушно втиснулся туда, полицейский в форме сел за руль, и — погоняй, извозчик!

Места между усачом и его приятелем было, прямо скажем, маловато. В придачу ко всему меня мучили колики в животе…

Этот внезапный отъезд меня настораживал. Это не могло быть следственным экспериментом, поскольку с нами не ехали инспекторы. На перевод в другое место это тоже было не похоже: тогда бы меня везли в «воронке». Но, несмотря на терзавшее меня неведение, я помалкивал.

Усач иронично поглядывал на меня.

— Мсье Капут у нас не из болтливых, да? — обронил он, медленно разглаживая тыльной стороной руки свои тараканьи причиндалы.

Я продолжал молчать. Мы ехали по набережной в направлении Лионского вокзала. Что все это значило?

Доехав до канала, мы повернули налево, к Бастилии, потом покатили к пригороду Сент-Антуан… Я не выдержал.

— К арапам в гости едем? — спросил я.

Усач издал рык, который хотя и с трудом, но все же мог сойти за смех.

— Ага, мсье наконец-то соизволил открыть рот…

Добавить он ничего не успел: нас обогнала другая машина, которая вдруг остановилась посреди дороги, дико завизжав тормозами. Наш водитель выругался и тоже затормозил, но мы все же налетели на переднюю. Эту переднюю я сразу же узнал. Это была большая зеленая «американка», служившая моим ребятам для выполнения мелких поручений в Париже и его окрестностях…

Из нее выскочил Анджело с автоматом «томпсон» в руках. Он дал короткую очередь перед носом нашей телеги, чтоб усмирить воинствующих, и шагнул вперед.

— Выходи! — крикнул он мне, открывая дверцу.

Усач хотел было меня задержать, но я двинул ему головой в рожу. Его напарник даже не шелохнулся: он неотрывно смотрел в круглый глаз автомата…

Я вышел на дорогу, по-прежнему скованный цепочкой, как корова на ярмарке, и перебрался в нашу колымагу. За рулем сидела Сказка. Чтобы хоть как-то скрыть свою девчоночью внешность, она надела кепку с козырьком и завязала на шее платок. Однако спрятать все ее прелести было не так-то просто.

Как только я оказался в машине, в нее запрыгнул и Анджело. Мотор работал; Сказка включила скорость и яростно надавила на педаль; машина с душераздирающим ревом рванулась вперед. По кузову щелкнуло несколько пуль.

— А ну, полей их! — заорал я. — Давай!

Анджело помотал головой.

— У них только пистолеты, а что ими сделаешь? И потом, никуда они не поедут: я пробил им колеса…

Сказка уже однажды доказала мне, что умеет вертеть рулем. Но на этот раз она шла на рекорд. Надо было видеть, как она без малейшего колебания поворачивает на узкие улочки — туда, сюда, направо, налево! И все — совершенно спокойно, без лишних движений… Она будто знала наперечет все дорожные знаки в столице…

— Во дает девчонка, скажи, Анджело?

— Ага!

— Как вы это все устроили?

— Очень просто. О тебе писали в газетах…

— Обо мне?

— Ну, только настоящего имени не называли. Мол, арестован крупный торговец наркотиками… Его подозревают в убийстве Каломара и собираются отвезти для допроса в то место, где была найдена брошенная прокатная машина…

Я улыбался. Я был счастлив вновь обрести свободу и свою девчонку.

— Надо поскорее избавиться от этой тачки, — сказал я. — Хоть ты и нагнал на них страху, они наверняка записали номер…

— Не волнуйся, я об этом подумал…

Сказка немного сбавила скорость. Мы пересекли канал Сен-Мартен и остановились.

— Погоди-ка, — сказал Анджело. — Кажется, у нас в багажнике есть клещи…

Клещи там действительно были, и очень приличные, Снимая с меня наручники, Анджело изрядно ободрал мне запястья, но я скорее дал бы отрубить себе клешни, чем остался в этих стальных кольцах.

Сказка тем временем сняла кепку, платок и с улыбкой повернулась ко мне.

— Ты в порядке, милый?

Она была невероятно спокойна.

— Да, милая, я в порядке!

— Скорей! — сказал Анджело, указывая на стоявший неподалеку «пежо-404». — Я нанял ее в прокате на два дня.

— Похоже, парень уже взял все руководство на себя! Это меня слегка покоробило, но обижаться на него в подобную минуту было бы несправедливо….

Я слегка опешил от этого приключения. События разворачивались будто в кошмарном сне, и мне казалось, что я только что выбрался не из комиссариата, а из собственной постели.

На этот раз за руль сел Анджело, а мы со Сказкой устроились сзади. Она положила голову мне на плечо, я машинально потирал запястья… Я не ел и не спал почти двое суток, и перед глазами порой начинали плыть круги…

Анджело свернул к Пигаль; и когда мы ехали вдоль метромоста, спросил:

— Ну, босс, какая программа?

Этот вопрос, возвращавший мне мои прерогативы, подстегнул меня словно кнутом.

— Анджело, малыш, ты сегодня заработал себе целое состояние!

Он сдержанно наклонил голову. Он не сомневался в том, что я сдержу свои обещания, но хотел показать, что действовал не из корысти.

Я продолжал:

— Возвращаться на Рю де Милан, конечно, нельзя — слишком опасно…

— Конечно…

Я на несколько мгновений позволил своим мыслям погулять на свободе.

— Интересно, откуда в «Карлтоне» оказались легавые?

— Их предупредил тот тип, о котором ты говорил, — предположил Анджело.

— Да, пожалуй. Но почему они не сообщили прессе, что поймали именно меня? Они ведь знали, кто я такой: тот, с усами, сразу назвал меня «Капут»!

— Да, темный лес, — согласился Анджело. — Да ладно, что тут голову ломать! Никогда не знаешь,