в смутном забытьиУвидев над собой при этом кличеТу, что вдоль струй вела шаги мои.85 В смятенье, я сказал: «Где Беатриче?»И та: «Она воссела у корнейЛиствы, обретшей новое величье.88 Взгляни на круг приблизившихся к ней;Другие ввысь восходят* за Грифоном,И песня их и глубже, и звучней».91 Звенела ль эта речь дальнейшим звоном,Не знаю, ибо мне была виднаТа, что мой слух заставила заслоном.94 Она сидела на земле, одна,Как если б воз, который Зверь двучастныйСвязал с растеньем, стерегла она.97 Окрест нее смыкали круг прекрасныйСемь нимф,* держа огней священный строй,Над коим Австр и Аквилон* не властны.100 «Ты здесь на краткий срок в сени лесной,Дабы затем навек, средь граждан Рима,Где римлянин — Христос, пребыть со мной.103 Для пользы мира, где добро гонимо,Смотри на колесницу и потомВсе опиши, что взору было зримо».*106 Так Беатриче; я же, весь во всемК стопам ее велений преклоненный,Воззрел послушно взором и умом.109 Не падает столь быстро устремленныйОгонь из тучи плотной, чьи пластыСкопились в сфере самой отдаленной,112 Как птица Дия пала с высотыВдоль дерева, кору его терзая,А не одну лишь зелень и цветы,115 И, в колесницу мощно ударяя,Ее качнула; так, с боков хлеща,Раскачивает судно зыбь морская.*118 Потом я видел, как, вскочить ища,Кралась лиса к повозке величавой,Без доброй снеди до костей тоща.121 Но, услыхав, какой постыдной славойЕе моя корила госпожа,Она умчала остов худощавый.*124 Потом, я видел, прежний путь держа,Орел спустился к колеснице сноваИ оперил ее, над ней кружа.*127 Как бы из сердца, горестью больного,С небес нисшедший голос произнес:«О челн мой, полный бремени дурного!»130 Потом земля разверзлась меж колес,И видел я, как вышел из провалаДракон, хвостом пронзая снизу воз;133 Он, как оса, вбирающая жало,Согнул зловредный хвост и за собойУвлек часть днища, утоленный мало.136 Остаток, словно тучный луг — травой,Оделся перьями, во имя цели,Быть может, даже здравой и благой,139 Подаренными, и они оделиИ дышло, и колеса по бокам,Так, что уста вздохнуть бы не успели.*142 Преображенный так, священный храмЯвил семь глав над опереньем птичьим:Вдоль дышла — три, четыре — по углам.145 Три первые уподоблялись бычьим,У прочих был единый рог в челе;В мир не являлся зверь, странней обличьем.*148 Уверенно, как башня на скале,На нем блудница наглая сидела,Кругом глазами рыща по земле;151 С ней рядом стал гигант, чтобы не смелаНичья рука похитить этот клад;И оба целовались то и дело.*154 Едва она живой и жадный взглядКо мне метнула, друг ее сердитыйЕе стегнул от головы до пят.157 Потом, исполнен злобы ядовитой,Он отвязал чудовище и в лесЕго повлек, где, как щитом укрытый,160 С блудницей зверь невиданный исчез.*
Песнь тридцать третья
Земной Рай — Эвноя
1 «Deus, venerunt gentes»,* — то четыре,То три жены, та череда и та,Сквозь слезы стали петь стихи Псалтири.4 И Беатриче, скорбью повита,Внимала им, подобная в печали,Быть может, лишь Марии у креста.7 Когда же те простор для речи дали,Сказала, вспыхнув, как огонь во тьме,И встав, и так слова ее звучали:10 «Modicum, et non videbitis me;Et iterum, любимые сестрицы,Modicum, et vos videbitis me».*13 И, двинувшись в предшествии седмицы,*Мне, женщине и мудрецу* — за нейИдти велела манием десницы.16 И ранее, чем на стезе своейОна десятый шаг свой опустила,Мне хлынул в очи свет ее очей.19 «Иди быстрей, — она проговорила,Спокойное обличие храня, —Чтобы тебе удобней слушать было».22 Я подошел, по ней мой шаг равня;Она сказала: «Брат мой, почему быТебе сейчас не расспросить меня?»25 Как те, кому мешает страх сугубыйСо старшими свободно речь вести,И голос их едва идет сквозь зубы,28 Так, полный звук не в силах обрести:«О госпожа, — ответил я, смущенный, —То, что мне нужно, легче вам найти».31 Она на это: «Пусть твой дух стесненныйБоязнь и стыд освободят от пут,Так, чтобы ты не говорил, как
