заполняющий пространство диагональный реагент (во избежание усложненности не показанный на графике), пересечения которого с поддающимся изменению субстратом образуют поддающиеся изменению индивидуальные реагенты АЕ, ЕС'и ED'. A местом пересечения универсального поля 2 и универсального реагента должно быть универсальное поле 1.fh[16].

Теперь нам предстоит выяснить, почему каждая из этих подтвержденных отклонениями линий, где подверженный отклонениям субстрат пересечен универсальным полем 2, должна при всех отклонениях корректироваться конкретным сознательным наблюдателем 2, чье внимание в поле 1 не может выйти за пределы этой смещающейся линии. Не следует забывать, что этот индивидуальный наблюдатель не есть субстратное содержимое его поля. Согласно проведенному анализу, он есть независимое существо, которое сознательно наблюдает и примитивно интерпретирует и мыслит содержимое субстрата. Тогда почему же он прикован к этому содержимому во всех его пространственных изгибах и всех порожденных вмешательством изменениях его пространственного положения?

«Очевидно, потому, — можно было бы ответить, — что движущееся «поле представления» — это просто название той части доступного для наблюдения субстрата, которая совпадает или, так сказать, охватывается положением движущегося наблюдателя. Следовательно, всеобщее заполняющее пространство поле 2 есть область, охватываемая всеобщим наблюдателем, наблюдавшим все существующее, а индивидуальные сознательные наблюдатели суть просто те участки всеобщего наблюдателя, где его пересекают конкретные изменяющиеся участки субстрата, являющиеся сложными cere-bra живых организмов».

Надо признать, что вышеизложенное неоспоримо. Также заметим, что поскольку реагенты сознательны только там, где их пересекает этот универсальный наблюдатель, и поскольку линии пересечения между мозговыми субстратами и универсальным наблюдателем могут изменяться в пределах области, занимаемой этим наблюдателем, он должен быть способен наделять сознанием любой участок в указанной области.

Однако все сказанное не дает полного ответа на наш вопрос. Нам сообщено о том, что индивидуальные наблюдатели суть просто части всеобщего наблюдателя, но не разъяснено, почему они индивидуальны.

Очевидно, что части всеобщего наблюдателя, оказавшиеся пересеченными изменяющимися линиями во всеобщей сети мозгового субстрата, наделяются индивидуальностью… исключительно этими изменяющимися мозговыми линиями. Мы видели, что конечный наблюдатель в серии каждого индивидуального наблюдателя учится мыслить, беря за образец механическое мышление, свойственное мозгу. Поэтому всеобщий наблюдатель должен быть — в пределах своей заполняющей пространство области — неизвестным элементом, покоящимся на дне сознания и ума; и он дифференцируется в определенных далеко отстоящих друг от друга местах в виде сети индивидуальных мыслителей. Через минуту мы поймем, что это означает.

Но сначала следует указать, что уже упоминавшееся нами универсальное поле 1, конечно же, будет полем 1 универсального, заполняющего пространство наблюдателя; ибо он должен быть серийным, как и индивидуальные наблюдатели. Он, как и они — ибо они суть его части, — должен сводиться в серии к одному высшему всеобщему «наблюдателю в бесконечности».

Отметим, что индивидуальный сознательный наблюдатель обретает существование тогда, когда универсальное поле 1 этого высшего наблюдателя достигает той точки в сети мозгового субстрата («точечного события»), где линия тела индивидуума (подтвержденная изменениям линия вероятностей) становится отличи мой от родительского ствола.

Поскольку поле 2 высшего всеобщего наблюдателя охватывает протяженность во Времени 1 всего генеалогически связанного мозгового субстрата, его внимание должно быть способно перемещаться по всей длине этой сети во Времени 1.

Далее, поскольку он одаривает сознанием и, следовательно, сознательным наблюдением все те свои части, которые образуют индивидуальных «наблюдателей в бесконечности», и поскольку эти индивидуумы обладают, как мы убедились, способностью вмешиваться, являющейся функцией сосредоточенного сознательного наблюдения (внимания), мы должны рассматривать высшего наблюдателя как конечного дарителя способности к вмешательству.

Подводя итог, можно сказать, что этот высший всеобщий наблюдатель есть источник всякого сознания, намерения и вмешательства, скрывающихся за чисто механическим мышлением; что он — в местах его пересечения с мозговыми субстратами — воплощен во всех земных (mundane) сознательных формах жизни, во всех временных измерениях; и что он — благодаря единству сформированной в нем таким образом сети и благодаря способности его внимания странствовать по всей ее протяженности — должен содержать в себе особую персонификацию всей генеалогически связанной сознательной жизни. Мы могли бы еще добавить, что эта персонификация должна быть способна мыслить более масштабно по сравнению с нами за счет необъятной временной и пространственной протяженности ее поля 2 и за счет необъятного опыта, имеющегося у нее как у «конечного мыслителя» в этом поле.

Мы, однако, отклонились от нашей главной задачи и вторглись в область, предназначенную, кажется, для теолога. Предоставим же ему ее изучение (он обнаружит великое множество dicta, вполне согласующихся с вышеизложенным), а сами вернемся к нашей теме.

Ученики Ницше подметят, что в свете сериализма теории циклического возвращения (будь то принятые или непринятые) приобретают совсем иной облик. Если допустить в качестве аргумента в споре, что происходит возвращение к какой-либо прошлой конфигурации материальной вселенной, то это уже не означает, что такое возвращение есть возобновление цикла, аналогичного нашему теперешнему циклу. Ведь вмешательство может помочь избежать неудовлетворяющих нас конфигураций. Одним из следствий такого вмешательства в чисто автоматическую последовательность событий было бы, разумеется, громадное увеличение длины цикла. Но самым важным результатом было бы укорачивание этого длиннейшего цикла настолько, насколько вмешивающиеся наблюдатели — всеобщий и частный — сочтут приемлемым.

Не следует также забывать, что сходные телесные конфигурации, отделенные друг от друга во Времени 1, принадлежали бы различным наблюдателям 2 — различным душам (это, наверное, обрадовало бы Марион Кроуфорд). Аесли бы во Вселенной 2 имелись бы повторения четырехмерных конфигураций одного из упомянутых наблюдателей 2, то эти повторения — по аналогии — принадлежали бы различным наблюдателям 3 (частям первоначально рассмотренного нами индивидуального наблюдателя 3; точно так же разделенные во Времени 1 наблюдатели 2 суть части всеобщего наблюдателя сети поля 2). И так далее до бесконечности.

Эта книга является лишь общим введением в сериализм как теорию вселенной. Любая точка подобного рода должна иметь психологический, физический, теологический и телеологический аспекты. На каждый из них мы бросили беглый взгляд, достаточный, впрочем, для того, чтобы понять, насколько обширно и многообещающе поле для исследований, открытое благодаря новому аналитическому методу. Но надлежащее изучение этих сфер входит, как мы полагали, в компетенцию соответствующих специалистов.

Обыватель, однако, ожидает от нас чего-то вроде итогового заключения касательно того, какое значение имеет сериализм конкретно для него. Делать такие заключения не всегда целесообразно по причинам, вполне очевидным для людей рассудительных. Но в данном случае все моменты, непосредственно касающиеся обывателя, непременно должны были быть затронуты в книге, поскольку упустить хотя бы один из них означало бы прервать аргументацию в критической точке и оставить теорию подвешенной в воздухе. Поэтому мы не причиним никакого вреда, если подытожим то, о чем уже говорилось на предыдущих страницах в отдельных абзацах.

Итак, формулируя идеи в самом общем виде, я должен сказать:

1. Сериализм выявляет существование души разумной — индивидуальной души, имеющей конкретное начало в Абсолютном Времени; души, чье бессмертие, пребывая в других временных измерениях, ничуть не противоречит явному концу индивилуализма в признаваемом физиологами временным измерении души, чье