сомневайтесь — я с головой окунаюсь в учебу.

Начальная стадия обучения посвящена сложнейшим физическим упражнениям, с помощью которых я учился контролировать свои мышцы и дыхание. Но после нескольких недель тренировок даже самый усердный ученик теряет терпение. Я говорю йогу, что хочу развивать психические способности, а не физические.

— Если ты научишься управлять своим телом, — отвечает он, — то своим разумом будешь управлять уже автоматически.

Но я хочу все сразу и продолжаю упрашивать его. В конце концов он сдается:

— Ладно, дам тебе несколько упражнений, которые научат тебя концентрировать свое сознание.

— Сознание? — удивляюсь я. — При чем тут сознание?

— Каждый человек обладает двумя видами разума: сознанием и подсознанием. Подсознание имеет высокую способность концентрации, однако сознание — а именно этим видом разума мы пользуемся в повседневной жизни — у нас рассеянное, мы не умеем его концентрировать. Оно сосредотачивается на тысяче всяких мелочей — на том, что мы видим и о чем думаем. Так вот, тебе нужно научиться сосредотачивать свое сознание таким образом, чтобы ты мог мысленно увидеть один предмет по своему выбору, но только один, и больше ничего другого. Если будешь упорно работать, то научишься удерживать визуальный образ любого выбранного тобой предмета в своем мозгу, в своем сознании не менее трех с половиной минут. Но на это уйдет лет пятнадцать.

— Пятнадцать лет! — в ужасе кричу я.

— Может, и больше, — говорит он. — Но, как правило, на это уходит не больше пятнадцати лет.

— Но к тому времени я стану стариком!

— Не отчаивайся, — говорит йог. — Разным людям требуется разное время. Некоторые учатся десять лет, другие — таких немного — чуть меньше, и в очень редких случаях встречается особенный человек, которому удается развить в себе эту способность всего за год или два. Но такой человек попадается один на миллион.

— Кто они, эти выдающиеся люди? — спрашиваю я. — Они отличаются от других?

— Внешне они ничем не отличаются, — говорит он. — Особенным человеком может оказаться простой дворник или фабричный рабочий. Или раджа. Не угадаешь, пока не начнется обучение.

— Неужели так трудно сосредоточиться на одном предмете в течение трех с половиной минут? — недоумеваю я.

— Почти невозможно, — отвечает. — Попробуй и узнаешь. Закрой глаза и думай о чем-нибудь. Думай только об одном предмете. Мысленно представляй его. И через несколько секунд твое сознание начнет рассеиваться. В него просочатся другие мысли. Возникнут иные образы. Это очень трудно.

Так говорил йог из Хардвара.

Так начинается настоящая учеба, Каждый вечер я сажусь, закрываю глаза и пытаюсь представить лицо человека, которого люблю больше всех на свете, — своего брата. Но в ту же секунду сознание рассеивается. Я прекращаю упражнение и несколько минут отдыхаю. Потом пробую снова.

Через три года ежедневных упражнений я могу полностью сосредоточиться на лице брата в течение полутора минут. Я делаю успехи. Но вот что интересно: в результате этих упражнений у меня начисто пропадает обоняние. Оно до сих пор ко мне не вернулось.

Потом необходимость зарабатывать себе на жизнь заставляет меня покинуть Хардвар. Я еду в Калькутту, где гораздо больше возможностей, и вскоре начинаю зарабатывать вполне приличные деньги, показывая фокусы. Ноне оставляю своих занятий. Каждый вечер, где бы я ни был, я устраиваюсь в тихом углу и упражняюсь в концентрации сознания на лице брата. Иногда я выбираю менее личный предмет, скажем, апельсин или очки, тем самым усложняя упражнение.

Однажды я еду из Калькутты в Дакку в Восточной Бенгалии, чтобы выступить со своими фокусами в местном колледже, и там я случайно попадаю на удивительное представление — хождение по раскаленным углям. Собралась большая толпа людей. У подножия небольшого холма вырыта канава. Сотни зрителей сидят на склоне и смотрят вниз.

Канава длиной около семи метров заполнена дровами и углем, залитыми парафином. Парафин поджигают, и через некоторое время вся канава превращается в раскаленную печь. От нее пышет жаром, и те, кто перемешивает угли, вынуждены надеть защитные очки. Сильный ветер раскаляет угли добела.

Появляется индус в одной набедренной повязке и босиком. Толпа замолкает. Индус спускается в канаву и идет по раскаленным углям. Не останавливается. Но и не торопится. Он просто идет по раскаленным добела углям и выходит с противоположного конца. На ногах ни малейшего ожога. Он показывает свои ступни толпе. Толпа пораженно глядит.

Индус снова спускается в канаву. На этот раз он идет еще медленнее, и я вижу выражение полнейшей отрешенности на его лице. Этот человек, говорю себе, занимался йогой. Он йог.

После представления индус спрашивает у толпы, есть ли среди них смельчак, готовый спуститься вниз и пройти по углям. Вокруг воцаряется тишина. Мое сердце внезапно сжимается от волнения. Это мой шанс.

Нельзя его упускать. У меня есть вера и храбрость. Я должен попытаться. Вот уже три года я развиваю в себе способность к концентрации, и пришло время испытать себя.

Пока я стою и терзаюсь сомнениями, из толпы выходит доброволец — молодой индус. Он заявляет, что хотел бы попробовать пройти по углям. Решено! Я тоже делаю шаг вперед. Толпа приветствует нас обоих.

Теперь настоящий йог становится наблюдателем. Он говорит, что первым пойдет тот, другой. Он велит ему снять дхоти, иначе от исходящего от углей жара ткань может загореться, говорит он. Сандалии тоже нужно снять.

Молодой индус делает, что велено. Он подходит к краю канавы, и его обдает нестерпимым жаром. Теперь он выглядит испуганным. Отступает на несколько шагов назад, прикрывая глаза ладонями.

— Не делай этого, если не хочешь, — говорит йог.

Толпа ждет и смотрит, предвкушая эффектное зрелище.

Молодой человек хочет доказать свою храбрость, хоть и напуган до смерти.

— Конечно, я пойду.

С этими словами он бежит к канаве. Ступает в нее одной ногой, потом второй. Издает страшный вопль, выскакивает из канавы и падает на землю. Бедняга лежит, крича от боли. Подошвы его ступней сильно обожжены, в некоторых местах слезла кожа. К нему подбегают двое друзей и уносят его.

— Теперь твой черед, — говорит индус. — Готов?

— Готов, — отвечаю я. — Но, прошу вас, не кричите. Мне нужно настроиться.

В толпе наступила гробовая тишина. Только что они видели, как обгорел один. Неужели второй хочет того же? Он что, рехнулся?

— Не смей! Не сходи с ума! — выкрикнул кто-то. Другие подхватывают крик, все уговаривают меня отступиться. Я оборачиваюсь и поднимаю руки, требуя тишины. Крики стихают. Зрители во все глаза смотрят на меня.

Я необычайно спокоен.

Стягиваю с себя дхоти. Снимаю сандалии. Неподвижно стою с закрытыми глазами. Начинаю концентрировать сознание. Концентрируюсь на огне. Не вижу ничего, кроме раскаленных добела углей, сосредотачиваюсь на одной-единственной мысли — угли не горячие, а холодные. Они холодные, говорю я себе. Я не обожгусь. Они не могут меня обжечь, потому что в них нет тепла. Проходит полминуты, Я знаю, что медлить нельзя, так как я неспособен концентрироваться на одном предмете больше полутора минут.

Продолжаю концентрироваться. Я сосредотачиваюсь так сильно, что вхожу в своего рода транс. Ступаю на угли. Довольно быстро прохожу по канаве во всю ее длину. И — о чудо! — я не обжегся!

Толпа неистовствует. Все визжат от восторга. Ко мне подбегает индус и осматривает ступни. Он не верит своим глазам. Ни одного ожога!

— Ого! — кричит он. — Что такое? Ты — йог?

— Только учусь, сэр, — гордо отвечаю я. — Но я на верном пути.

Быстро одеваюсь и убегаю от неистовствующей толпы.