– Саймон описан как привлекательный человек, – сказала она.

– Похоже, эта Остин помешана на героях со шрамами над бровями, – Себастьян продолжал пробегать глазами страницу. – Поскольку этот джентльмен высок ростом и темноволос да к тому же маркиз, похоже, его списали с меня.

– Нo крайней мере, этот Саймон – настоящий герой: верный, честный и порядочный. – Во рту у Эммы пересохло. – Это человек, понимающий, насколько ценно милосердие. Саймон – настоящий рыцарь.

– Я нахожу эту книгу странной. На Саймона возлагают ложное обвинение в убийстве. В романе есть и кое-что про книгу, в которой его вывели как отпетого негодяя. Почему же ты предполагаешь, что Остин могла бы написать такую книжку, где она объясняет свой роман «Герцог-негодяй»?

– Я думаю, она очень сожалеет о том, что причинила тебе столько страданий, и полагает, что лучше бы она не писала книгу.

Себастьян посмотрел на Эмму, но выражение его лица нельзя было понять.

– Почему же ты считаешь, что она должна сожалеть о том, что написала книгу, принесшую ей такой доход? – спросил маркиз.

– Потому что она любит тебя больше всего на свете, – Эмма вздохнула, чтобы успокоиться. – Потому что надеется, что ты простишь ее за занятие писательством и за то, что не сказала тебе о своем занятии.

Себастьян немного помолчал, затем взял ее за руку и притянул к себе.

– Я все думал, когда же ты расскажешь мне об этом.

– Ты знал? – Эмма была поражена.

– Уже четыре месяца, – Себастьян улыбнулся, словно триумфатор.

– Четыре месяца? И ты ни слова не сказал об этом?

– Я думал, что было бы лучше дать тебе возможность рассказать обо всем, – пожал плечами Эндовер.

– Ты не представляешь, через какие мучения мне пришлось пройти! Я думала, что ты возненавидишь меня, когда узнаешь обо всем.

– А как же назвать то, когда человека обвиняют в злодеяниях, не злая его самого?

– Я считала тебя виноватым, поэтому никогда не думала, что очерняю твое имя. Слухи, окружавшие тебя, были такими…

– Лживыми.

– Совершенно правильно, – Эмма обхватила мужа руками. – Ты должен был сказать мне, что уже знаешь обо всем.

– Я ждал, когда моя честная и порядочная жена сама все скажет.

Эмма вздрогнула, будто бы он оскорбил ее.

– Я бы и так сказала… – проговорила она, запинаясь. – Я хотела сказать тебе. Я просто… Я так боялась, что ты станешь ненавидеть меня, если бы узнал, что я сделала.

– Возненавидеть тебя? Как же я мог тебя возненавидеть? – голос Себастьяна задрожал.

Эндовер протянул Эмме руку. Она не стала колебаться, восприняв этот жест как возможность искупить свой грех. Маркиза взяла руку мужа.

– Ты прощаешь меня? – спросила Эмма.

– Благодаря таланту и упорству тебе удалось вытащить семью из бедности. И я очень люблю ту смелую женщину, которая написала «Герцога-негодяя», хотя сама книга мне не очень нравится, – маркиз убрал прядь волос ей за ухо. – Я люблю тебя и всегда буду любить.

– Я тоже люблю тебя так сильно, что это иногда пугает меня, – Эмма подняла руку мужа и поцеловала ее. Через мгновение она прижала ладонь маркиза к своему животу. – Мне нужно сказать тебе кое-что еще.

– Я думаю, что наш первенец родится перед Пасхой, – Себастьян подмигнул ей.

– Ты и об этом знаешь? – спросила Эмма удивленно.

– Мы женаты больше полугода, – маркиз сжал пальцами бледно-голубой шелк пеньюара. – Муж, который не знает, когда его жена испытывает недомогания, мало уделяет ей внимания. Поскольку я к таковым не отношусь, то прекрасно знаю о том, что их не было уже два месяца. И я прекрасно понимаю почему.

– Наглый грубиян, – Эмма уперлась руками в плечи мужа.

– Дикая задира, – Себастьян обхватил ее за талию и привлек к себе.

Эмма попыталась бороться с ним, но затем легла мужу на грудь. Она вдыхала теплый аромат мужского тела. Может, это и безрассудно – искать большее счастье, чем то, что было у нее, но Эмма не могла сопротивляться.

– Я думаю, что ты одобришь, если я буду продолжать писать книги? – спросила она.

– Если это, конечно, приносит тебе счастье. В противном случае я не вижу причины, чтобы ты оставалась Э.-У. Остин до конца дней своих, – Себастьян погладил жену по волосам.

– Ты действительно не возражаешь?

– Я всегда буду твоим героем, – маркиз прижался губами к кончику носа Эммы.

– Всегда, – она крепко обняла его.