– Откуда вы знаете о них? – Себастьян удивленно посмотрел на Эмму.

– Ваша матушка сказала, что вы подбираете бездомных животных. – Она протянула ему чашку, стараясь не касаться его руки. – Странно, что этим занимается человек, которому нравится размеренная и упорядоченная жизнь, – произнесла Эмма.

– А может, мне хочется, чтобы на лондонских улицах был такой же порядок, как и в моей жизни, – Себастьян погладил собаку по голове. Она смотрела на своего хозяина с обожанием.

А может, он очень добрый человек? Эмма не хотела считать маркиза таковым.

Гораздо спокойнее считать его наглым, властным, надменным аристократом. Чем больше Эмма узнавала Себастьяна Эндовера, тем тяжелее было ей смотреть правде в глаза. В нем были почти все те качества, что нравились мисс Уэйкфилд в мужчинах. Единственное, чего не хватало маркизу, – глубокой и верной любви. А она не была согласна ни на что, кроме искренней любви. Счастливый брак без этого невозможен. Невозможен? Конечно, нет! Эмма даже не думала о браке с Себастьяном Эндовером. Но с того момента, когда он сделал ей это ошеломляющее предложение, девушка стала слабой. И чем быстрее она избавится от этого соблазна, тем лучше.

– Лорд Эндовер, я понимаю…

– Мисс Уэйкфилд, я верю…

Они говорили одновременно, перебивая друг друга. Эмма остановилась, ожидая, что лорд Эндовер продолжит свою речь. Маркиз сделал то же самое. Немного помолчав, Эмма и Себастьян попытались продолжить свой разговор, но их слова перебивали друг друга. Наконец Эндовер поднял руку, позволив тем самым заговорить мисс Уэйкфилд.

– Тогда вы сделали мне предложение, чтобы исправить содеянное вами. Я поняла, что вас ввело в заблуждение чувство порядочности.

– Ввело в заблуждение чувство порядочности?

– Именно ввело в заблуждение, потому что все произошло не по вашей вине, – Эмма сжала кулаки. – Я не верю, что из-за ошибки нужно пускаться в то, что может привести к катастрофе.

– К катастрофе? – Себастьян пригубил чаю и долго смотрел на чашку. Затем он продолжил: – Не берите вину на себя, мисс Уэйкфилд. Не надо было мне вас целовать. Ответственность за произошедшее лежит только на мне.

– Нет, не на вас. – Правда не нравилась Эмме, но от нее никуда не деться.

Ведь она желала Эндовера как мужчину с того мгновения, как вошла в спальню в доме Орлины. Нет, правда заключалась в том, что маркиз был нужен ей с того мгновения, когда девушка заглянула в его глаза. Она была так разозлена тем, что стояла близко к маркизу, но не настолько, чтобы ударить его или накричать, чтобы знал, что и Эмма Уэйкфилд может выйти из себя. Эмма надеялась, что Себастьян обнимет ее и поцелует, как в ту ночь, когда он проник к ней в спальню. Даже сейчас девушка чувствовала желание. Она подошла к маркизу и положила руку на спинку стула.

– Я считаю, что должна взять ответственность за свои поступки на себя. Я не маленькая. Мне не следовало позволять вам целовать меня. Теперь ясно, что тогда мы были охвачены страстью. Это было обстоятельством и доказательством. Положение взяло верх над нами.

– Вряд ли это может оправдать мои действия, – Себастьян покачал головой.

Было весьма неприятно узнать о том, что поцелуй и все, что последовало за ним, было просто результатом грубой плотской страсти. Но Эмма не входила в число тех женщин, которые не хотят знать правду. Себастьян мужчина. И когда перед ним женщина, которая требует, чтобы он ее поцеловал, то маркиз, конечно, не стал бы отказываться. Не по-мужски это – не замечать столь явных побуждений к действию. Эмма смотрела на розочки, вырезанные стройными рядами на спинке стула.

– Сильные чувства часто повергают в прах более сильные чувства, милорд. Похоже, именно это и произошло с нами. Я была очень разгневана на вас. Вы испытывали ко мне то же самое. Сильные чувства захватили нас, и все смешалось. О таком можно прочесть в книгах. Возможно, подлинная страсть и гнев связаны. Мне кажется, это так.

– Вы верите в то, что гнев и страсть связаны между собой?

– Об этом пишут в романах. Есть прекрасный пример в «Своенравной графине». Леди Кэтрин не могла не поддаться страсти к брату мужа. Большую часть времени он вызывал в ней чувство гнева, но оно лишь прикрывало нечто более опасное – страсть.

– «Своенравная графиня», – Себастьян вздохнул глубоко и медленно. – Я не знал, что вы любите посещать библиотеки.

Эмма бросила на него взгляд и заметила, как осторожно он смотрит на нее, будто изучает. Видимо, Себастьян не знал, чего от нее ожидать в следующий раз.

– В моей библиотеке тоже много хороших книг, – сказала Эмма.

– Книг про то, как женщина предается любви с братом мужа. Женщины забивают себе голову такими глупостями. Эти книжонки сочиняют нахалы типа Э.-У. Остин.

Эмма почувствовала раздражение. Гнев, запертый в душе, грозил вырваться. Она напоминала себе, что именно из-за этого чувства попала в неприятную историю с соблазнением.

– А вы прочли хоть одну книгу этого Э.-У. Остина?

– Я прочел достаточно, чтобы теперь знать, как мужчина или женщина получают наслаждение, используя чужие жизни ради получения прибыли. Вряд ли такого человека можно считать порядочным.

– Я не могу назвать порядочным человека, похитившего женщину и запершего ее в публичном доме, – парировала Эмма. Ей вновь стало жарко.

– Нельзя сравнивать писаку, зарабатывающего на распространении лживых сведений о ком-либо, и человека, пытающегося уберечь глупую женщину от беды, – губы Себастьяна сжались, когда он произнес это.

– Вы не имели права запирать меня в этом заведении, – Эмма застыла от оскорбления.