— Филипп Гарднер долго сидел с тобой в гостиной после обеда.

Лаура кивнула, понимая, что рано или поздно ей придется принять решение.

— Он просил выйти за него замуж.

— Ничего удивительного.

— Когда отец завтра вернется из Нью-Йорка, Филипп хочет попросить у него моей руки.

— Что ты ему ответила?

— Я сказала, что должна подумать.

— Хорошо. Это дает мне по крайней мере немного времени, чтобы попытаться отгово­рить тебя.

Лаура обернулась к тете.

— Вам не нравится Филипп?

— Я считаю, что он не тот, кто тебе нужен.

— Но он происходит из одного из лучших семейств в Бостоне.

— Порода в нем чувствуется. Лаура наморщила лоб, пытаясь припом­нить отличительные черты Филиппа.

— Он очень красив.

— Да, если тебе нравится такая слащавая красота.

— Он… он очень ответственный человек. Софи наморщила свой тонкий носик.

— Зануда!

— Тетя Софи, он — достойный джентль­мен, один из самых видных женихов в городе. Любая женщина сочла бы за честь стать его женой. — Лаура обхватила себя руками, вне­запно ощутив озноб. — Даже странно, что он заинтересовался мной. В конце концов я, ве­роятно, самая старая дебютантка за всю ис­ торию Бостона.

— Ты одна из самых красивых дебютан­ток, которых когда-либо видел Бостон. И не надо качать головой. Тебе достаточно посмот­реться в зеркало, чтобы понять, что я говорю правду.

Лаура бросила взгляд на портрет отца, вспомнив, как беспокоился он, когда она поя­вилась в обществе после того, как закончился траур по матери.

— Отец боялся, что меня сочтут парией, благодаря его происхождению. Вспомните, как он обрадовался, когда Филипп заинтересовал­ся мной.

— Лаура, в глазах Бостона ты принадле­жишь к роду Чандлеров. Наша семья — одна из самых старинных и самых влиятельных в го­роде. Никогда не позволяй другим внушать тебе мысль, что стоишь меньше, чем на самом деле.

Лаура почувствовала, что ей на плечи взва­ливают ответственность за право носить та­кую фамилию.

— Тетя, вы должны знать, что очень силь­но облегчили тревоги отца, когда согласились вернуться домой и опекать меня.

— Боюсь, твой отец слишком хорошо зна­ет, каково жить в Бостоне и не принадлежать к знатному роду, хотя он-то стоит дюжины бостонцев с голубой кровью, — Софи взгля­нула на портрет Дэниэла, и ее взгляд выразил чаяния, так и не воплотившиеся в жизнь. — Бостонское общество гораздо сильнее интере­сует, кем был твой прадед, чем твоя собствен­ная персона.

— Знаю.

Кроме того, Лаура знала, что значит для отца видеть ее устроившей должным образом свою жизнь, выйдя замуж за бостонца настоя­щих голубых кровей. И вряд ли у кого-либо из них кровь была более голубая, чем у Филиппа Гарднера.

— Я уверена, что Филипп вам понравится, когда вы познакомитесь с ним поближе.

— Я достаточно хорошо знаю его мать, а он точь-в-точь такой же надменный, как она, — ответила Софи.

Лаура содрогнулась, подумав о матери Фи­липпа. Тепла в ней было не больше, чем в каменной статуе. Но она была одной из самых влиятельных женщин в бостонском обществе.

— Прошло всего два месяца с тех пор, как ты появилась в свете. Зачем так торопить­ся, Лаура?

— Мне уже двадцать пять лет. Я не могу дожидаться мужчину, которого видела только во снах.

— Ты видишь во снах какого-то мужчи­ну? — спросила Софи подозрительно вкрадчи­вым голосом; уж она-то понимает, какое вол­шебство можно найти во снах!

Лауре не хотелось говорить о своих снах. Она была уверена, что люди расстаются с воображаемыми друзьями, переступая порог юности. Но мальчик, который в ее снах пре­вратился в великолепного мужчину, по-преж­нему приходил к ней. Уже двадцать лет подряд он навещал ее ночью раз в месяц, в полнолу­ние. И Лаура всегда верила, что они найдут друг друга в мире, лежащем за пределами та­инственной долины, в которой проходили их встречи. Но этого так и не произошло.

Сны… Фантазии… Как глупо!

Бессмысленно мечтать о человеке, которого не существует. И все же ей знакомо его лицо, его голос, прикосновение его рук. Она знала его так, как никогда не знала никакого другого челове­ка. Неужели он живет только в ее воображении?

— Я давным-давно поняла, что сны не сбы­ваются.