наружу.

Ничто не помешает ему добиться этой жен­щины, даже идиотские причуды бостонского общества!

Лаура подняла глаза от книги к палисандро­вым часам, стоявшим на камине в ее спальне. Полночь. А спать не хочется. Неужели она боится снова встретить в своих снах этого викинга? Или гораздо больше ее пугает то, что она сделает сама, если увидит его во сне?

Ох, уж этот Коннор! У него нет никакого права внушать ей чувство, будто каждое пра­вило этикета, которому ее учили, лишено смысла. Несносный викинг!

Она бросила книгу на кровать и встала, потеряв надежду прочесть роман Беллами. Ее мысли поглощал Коннор.

Нет, этот человек не имеет права внушать ей такое беспокойство. Она подходила к ок­нам, задевая за шторы, и зеленая парча раз­вевалась у нее за спиной. Он все разбередил в ней, пробудив чувства, о существовании ко­торых она не подозревала, пока он не ворвался в ее жизнь — чувства, испытывать которые не позволит себе ни одна настоящая леди.

Эти чувства были не чем иным, как низ­менными инстинктами. Примитивными. Провоцирующими. Но она не могла выбросить их из головы.

Краем глаза она заметила свое отражение в высоком зеркале, стоявшем в углу комнаты. Из хрустальной люстры над головой струился золотистый свет, бросая лучи на ее распущен­ные волосы. Она подумала о руках Коннора, забирающихся в ее волосы, поднимающих их, пропускающих пряди сквозь пальцы, как тон­ чайших шелк.

Лучше забыть поскорее об этом постыд­ном сне. Но она не могла изгнать свои сны из памяти. Она переступила с ноги на ногу, глядя, как ее фланелевое платье покачивается в такт движениям. Мягкая ткань гладила ее кожу, возбуждая нервные окончания. Неуже­ли ее кожа всегда была такой чувствитель­ной?

Шелковое платье, которое она носила во сне, было тончайшим облачением, едва чув­ствовавшимся на теле. Как она могла вообра­зить себе такой наряд?

Лаура смотрела на свое отражение в зерка­ле. Крохотные жемчужные пуговицы, начина­ясь от шеи, спускались прямой линией по белой фланели до пояса. Это было приличное платье, строгое и пристойное. Коннор, конечно, счита­ет его ханжеским. Но он, в конце концов, ви­кинг. Человек, который добивается всего, чего хочет. А он хочет ее. У нее перехватило дыха­ние при этом молчаливом предложении.

«Ты моя!» — в ее уме звучали его слова, мрачные, решительные, пробуждающие что-то, скрытое глубоко внутри ее души.

Она прижала пальцы к губам, закрыв глаза, когда ее пронзило воспоминание об его поце­луе. Где-то в глубине ее души вспыхнул огонь, восхитительное пламя, расходящееся по ее те­лу и достигшее кончиков грудей.

Какие непристойные чувства! Нехорошие. Манящие.

Хотя огонь в камине угас, в комнате было душно. Кожа Лауры покраснела, пылала, как будто она стояла под лучами жаркого солнца. Она расстегнула три верхние пуговицы платья, представляя руки Коннора, его длинные тон­кие пальцы, скользящие по белой фланели.

Леди не должна допускать, чтобы такие картины, как запретные цветы, появлялись в ее мыслях. Леди не должна думать о широких голых плечах, золотистой коже, влажной после душа. Нет, леди определенно не должна пред­ставлять себе голую мужскую грудь, его голые длинные мускулистые ноги.

Лаура распахнула платье, обнажая бело­снежную грудь, повлажневшую под мягкой фланелью кожу. Она смотрела на свое отра­жение, видя, как живот подрагивает в такт пульсу, и воображала немыслимое. Что она почувствует, когда руки Коннора прикоснутся к ее коже? Что она почувствует, когда он до­тронется до нее?

Женщина в зеркале выглядела совершенно непристойно, ее растрепанные волосы падали на плечи, платье было расстегнуто, рот рас­крыт, как будто она ждала любовника.

— О Господи! — воскликнула Лаура, запа­хнув платье. Ее щеки вспыхнули, как будто ее только что уличили в том, что она голая гуля­ет по Бикон-стрит.

Этот человек привел ее на грань полной моральной деградации! Она отвернулась от зеркала. Нет, она не уступит. Она никогда не подпадет под власть колдовства викинга.

Лунный свет струился сквозь окна спальни Коннора, серебристые лучи падали на раскры­тую книгу в его руках. Он смотрел на слова, запечатленные черными чернилами на желто­ватом пергаменте, где каждая буква была ак­куратно выписана, как будто писцу было осо­бенно важно запечатлеть все малейшие нюан­ сы.

Книга заклинаний Рейчел Пакстон пред­ставляла собой учебник для Сидхе, шаг за ша­гом объясняющий, как пользоваться простей­шими заклинаниями. Если силу, которой об­ладали люди его народа, представить в образе реки, то с помощью этой книги можно было скользить по ее поверхности. Но все же, хотя здесь были только простейшие заклинания, Коннор подозревал, что воспользоваться ими может только представитель его рода.

— Интересно… — прошептал он, читая гла­зами заклинание. — Дает тебе то, что ты хо­чешь больше всего на свете.

Услышь меня, Госпожа Луны!

Твоя власть велика.

Ты повелеваешь морскими приливами.

Найди моего возлюбленного и приведи его ко мне.

Это заклинание отличалось от прочих, со­державшихся в книге. Хотя его ритм был очень простым, Коннор подозревал, что оно дает возможность погрузиться в воды искрящейся реки — силы, протекающей через его народ. Он чувствовал, что если его произнесет кто-нибудь из племени Сидхе, оно способно по­ строить мост между двумя людьми, мост через само время.

Может быть, именно благодаря ему он на­шел Лауру? Его медальон открывал ворота времени, но без