— Я начинаю кое-что понимать. — Он остановился так близко от нее, что ей казалось, что она чувствует, как исходящий от него жар согревает холодную комнату. — То, что происходит между нами, — редкое и драгоценное явление.
Софи покачала головой.
— Дэниэл, слова на меня не действуют. Я никогда не смогу жить с тобой, зная, что ты принудил Лауру к браку без любви.
— А если бы я сказал Эстер Гарднер, чтобы она убиралась к черту, ты бы смогла жить со мной?
Софи уставилась на него.
— Но ты же ей этого не сказал?
— Сказал. — Он улыбнулся, и на его правой щеке появилась ямочка. — Сказал, чтобы;
она со своим драгоценным, напыщенным сынком катилась куда подальше.
— Ox, — прошептала она. — И Лаура…
— Она может выйти замуж за твоего красивого кузена, если хочет.
— Дэниэл! — Она обхватила его руками за плечи. — Ты — чудо!
— Если я сейчас чудо, то что ты скажешь, когда я сниму с тебя ночную рубашку? — он прижался губами к ее шее. — Я покажу тебе настоящее чудо, любимая.
Коннор приподнялся на кровати, услышав звук открывающейся двери. Он понял, кто при шел к нему, еще до того, как увидел Лауру, входящую в полосу лунного света, струившегося через окна. Он чувствовал ее, ощущал ее переживания так же ясно, как чувствовал ненасытную страсть к ней, звеневшую у него в чреслах.
Закрыв дверь, Лаура прислонилась к ней спиной. Она тяжело дышала, и ее грудь поднималась под белой фланелью ночной рубашки. Она стояла, прижавшись спиной к двери, с горлом, сведенным судорогой, устремив на Коннора свои прекрасные глаза, раздираемая желанием и всеми правилами приличий, которые определяли каждый день ее жизни.
Коннор без единого слова откинул теплое одеяло и мягкую белую простыню, открывая рядом с собой пустое место. Лаура закрыла глаза, как будто сопротивляясь искушению. С ее губ сорвался тихий стон. А затем она бросилась к нему, тихо ступая босыми ногами по толстому ковру.
— Лаура, — сказал он, обнимая ее, когда она легла в постель рядом с ним.
— Обними меня, — прошептала она, обхватывая его шею руками. — Согрей меня.
Он встал на колени, прижимая ее к своему обнаженному телу, зарывшись лицом в ее прекрасные волосы, вдыхая запах весенних цветов. Она дрожала от зимнего холода в его руках, и он гладил ее спину через мягкую белую фланель ночной рубашки, проводя рукой между волнами распущенных волос, спадавших ей до пояса, впитывая в себя ее дрожь.
Скоро она согрелась, перестала дрожать и, отпустив его шею, отодвинулась и села на корточки.
— Я не должна была приходить. — Она положила руки на его плечи, и легкое прикосновение холодных ладоней пронеслось ветерком над огнем, пылающим внутри него. — Не знаю, зачем я пришла.
Он прикоснулся к ее губам, впитывая кончиком пальца тепло ее дыхания. — Не знаешь?
Она улыбнулась. Ее улыбка говорила о жестокой внутренней битве и о победе, которую можно найти только в поражении.
— Наверное, знаю.
Он провел пальцами по ее щеке. Она казалась статуей в лунном свете, который превращал ее кожу в гладкий белый мрамор, но она была теплой и живой.
— Я думала, что одной встречи с тобой мне будет достаточно. — Ее руки скользили по его груди.
Он вздохнул, когда она легонько провела ногтями по его соскам, и его мышцы напряглись от удовольствия.
— Но теперь мне стало ясно, что я еще сильнее хочу тебя. — Она глубоко вздохнула. — Ты — как волшебное снадобье. Один глоток — и я оживаю. Один глоток — и я снова жажду тебя и боюсь, что умру, если лишусь тебя.
Он улыбнулся, гладя рукой ее мягкие волосы.
— Я не исчезну. Я всегда буду с тобой. Она закрыла глаза, и ее лицо исказилось от боли.
— Лаура, — прошептал он, прижимая ладонь к ее щеке, и проводя большим пальцем по уголку ее рта. — Что с тобой, любовь моя?
— Ничего. — Она нагнулась вперед, дразня его теплом своего тела, проникающего сквозь мягкую белую фланель, пока он не почувствовал опьяняющее прикосновение ее груди. Она поцеловала его в плечо. — Кроме того, что я страдаю без тебя.
— Так утоли свои страдания, любовь моя. Бери от меня все, что хочешь.
Она прикоснулась к его плечу губами. Волосы спадали ей на плечи, щекоча его грудь.
— Я хочу тебя. Сейчас и навсегда. Коннор откинул голову, и из его груди вырвалось разгоряченное дыхание, когда она скользила руками по его бедрам, покрывая поцелуями его тело.
Она облизывала языком его сосок, пощипывая зубами чувствительный кончик, пока ее руки двигались по его животу.
— Я хочу тебя всего, до последнего дюйма.
Глухой звук вырвался из его горла, слившись со стоном ветра за окном.
