Усилием воли он оторвался от ее губ, поднял голову и посмотрел на запрокинутое женское лицо.

Глаза Мередит были закрыты, быстрое, неровное дыхание срывалось с полуоткрытых губ, темные волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Новый приступ желания овладел им, но, стиснув челюсти, Филипп не позволил себе еще раз приникнуть к ее губам. Ее веки затрепетали, она открыла глаза, и их взгляды встретились.

Черт! Сейчас Филипп проклинал темноту, которой радовался несколько минут назад. Она мешала ему разглядеть выражение лица Мередит. Он хотел видеть ее глаза. Расширились ли зрачки? Ее кожу. Порозовела ли она от желания?

Они еще стояли, обнявшись, и возбуждение никак не оставляло Филиппа. Господи, как же он хотел ее! Его самого пугала непривычная сила этого желания. Можно ли объяснить ее лишь тем, что у него так давно не было женщины? Или причина в том, что это желание вызвано именно этой женщиной?

Он прикрыл глаза и попытался представить себе, что держит в своих объятиях другую. Ничего не вышло! Он видел только ее. И понимал, что только она сможет утолить его жажду.

Молчание становилось тягостным, и Филипп понимал, что надо что-то сказать. Но что? Истинный джентльмен, несомненно, начал бы извиняться и молить о прощении. Но разве можно считать его истинным джентльменом, если он намеренно увлек ее в самый темный уголок парка именно для того, чтобы поцеловать? И как мог он извиняться, если нисколько не жалел о содеянном?

И все-таки Филипп не решился произнести главные слова: «Я хочу тебя. Я очень тебя хочу». Вместо этого он осторожно убрал завиток волос с ее лба и нежно прошептал ее имя:

– Мередит.

Звук его хриплого шепота развеял чувственный туман. Мередит медленно возвращалась к реальности. Все ее тело еще трепетало от только что пережитого наслаждения. Укромная женская плоть, ставшая горячей и влажной, пульсировала, отзываясь на его жаркую мужскую твердость, которую она ощущала через все юбки. У Мередит никогда не было сомнений по поводу его неспособности... действовать. А как он целовал ее...

Господи, она чуть не потеряла сознание! Сколько ночей провела она без сна, пытаясь представить себе, как это бывает, а потом мучилась, подавляя бесполезные желания. Мередит слишком хорошо знала, куда может завести подобное любопытство, и уже давно поклялась себе, что по этой дороге она никогда не пойдет. И все-таки она позволила лорду Грейборну увлечь себя прочь от людей и яркого света, в глубине души зная, что он поцелует ее. И надеясь на это.

Она только не рассчитывала, что ее тоже захватит огонь желания и что она будет так разочарована, когда все закончится. Да, она сама стремилась узнать вкус его поцелуев. И хотела большего – того, чего не может быть никогда.

Мередит была бы рада изобразить обиду и гнев, назвать его негодяем и обвинить во всем, но ее честность не допускала подобной лжи. Она ведь могла остановить его, но сама решила этого не делать. Господи, о чем она только думала, рискуя всем ради одного тайного поцелуя?

Стараясь действовать как можно естественнее, Мередит убрала свою правую руку, запутавшуюся в густых шелковистых волосах, с его затылка, отдернула левую от его горячей груди и сделала шаг назад, вырываясь из кольца мужских рук.

Потом она быстро и ловко привела прическу в порядок и надела шляпку, решительно завязав под подбородком шелковые ленты.

– Нам надо вернуться, – сказала Мередит, чувствуя себя гораздо увереннее оттого, что ее волосы опять были в порядке. И оттого, что Филипп больше не прикасался к ней.

– Я думаю, это уже невозможно.

– Но мистер Стентон и леди Бикли, наверное, потеряли нас.

– Я не это имел в виду. – Он протянул руку и бережно провел пальцем по ее щеке. – Я думаю, вы это поняли. И понимаете также, что мы не сможем стереть из памяти то, что произошло. Что с этого момента все будет делиться на две категории – до поцелуя и после.

Его тихие и пылкие слова чуть было не нарушили хрупкое, с трудом восстановленное хладнокровие Мередит.

– Глупости. Мы можем об этом забыть и забудем.

– Я не забуду, Мередит, даже если доживу до ста лет. Боже милостивый! И она никогда не забудет, но ведь должен хоть кто-то проявить здравомыслие.

– Прошу вас, поймите, я не отрицаю своей доли вины в случившемся. – Она попыталась легкомысленно рассмеяться и осталась довольна результатом. – Очевидно, романтическая обстановка подействовала на нас обоих. Не стоит придавать такого значения случайному поцелую.

– И вы действительно верите в то, что говорите? Что все дело только в обстановке? Что ничего важного не произошло между нами? – Филипп подошел ближе, и хотя он не пытался прикоснуться к ней, сердце Мередит на мгновение замерло. – И вы на самом деле думаете, что это никогда не повторится?

– Да, – ответ прозвучал фальшиво, и она сама услышала это. – Один раз можно считать просто ошибкой. Два раза – это...

– Уже совсем другая категория.

? Да.

– Которая называется «Непоправимые ошибки».

– Вот именно! Я рада, что вы согласны со мной. – Мередит почувствовала огромное облегчение и поспешила сменить тему, чтобы отвлечь его от обсуждения того, о чем хотела забыть: – А теперь нам действительно надо поскорее найти вашу сестру и мистера Стентона.

Филипп кивнул, и они молча направились в сторону зала. Мередит пыталась сохранять дистанцию, внимательно следя затем, чтобы случайно не коснуться его рукой. Ничего хорошего не может получиться из этого непонятного влечения. Они живут в разных мирах. Ему предназначено жениться на

женщине своего круга в том случае, если с проклятием будет покончено. Или не жениться вообще, если это не удастся. И в том и в другом случае Мередит может быть лишь приятным развлечением для него, игрушкой, которую он выбросит, когда игра ему наскучит. Но она никогда не позволит ни одному мужчине так поступить с собой. Перед глазами Мередит возникло лицо ее матери, и она на мгновение зажмурилась. Нет, она не повторит ее ошибок. Никогда не станет такой, как она.